Теория и практика оперативной маневренной обороны
ВОЕННАЯ МЫСЛЬ № 3/1991
К 50-летию НАЧАЛА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Теория и практика оперативной маневренной обороны
(Исторический опыт и современность)
Полковник А. Ф. СТРЕЛЬЦОВ,
кандидат исторических наук
ОБОРОНИТЕЛЬНАЯ направленность военной доктрины СССР выдвигает новые требования к совершенствованию теории и практики оперативной обороны. Особую актуальность в современных условиях, учитывая реальную тенденцию возрастания размаха и динамики вооруженной борьбы, приобретает искусство подготовки и ведения маневренной обороны фронтом (армией). Несомненно, что успешному решению этой проблемы большую помощь может оказать изучение и творческое использование опыта ее развития накануне Великой Отечественной войны и в операциях, проведенных советскими войсками в 1941-1942 годах.
В предвоенные годы советская военная наука, признавая основным видом обороны позиционную (упорную), вместе с тем не исключала в будущей войне и маневренной (подвижной) обороны. В основе необходимости использования этого вида действий лежало утверждение, что «как в наступательной операции огульное движение вперед может оказаться чреватым печальными последствиями, так и в обороне стремление к неограниченному сопротивлению может кончиться в некоторых случаях ничем не оправданной катастрофой».
Условия ведения и задачи маневренной обороны в наиболее концентрированном виде на официальном уровне впервые были определены на декабрьском (1940 года) совещании высшего командного состава РККА. Нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко в этой связи подчеркивал: «Если оборона при недостатке сил и средств... строится на принципах подвижных действий войск и стремится ослабить противника, сохранить свои силы, даже подчас не считаясь с потерей пространства, то это будет оборона маневренная».
К сожалению, общепринятые накануне войны взгляды на оборону в целом лишь как на вспомогательный вид военных действий не способствовали глубокому теоретическому осмыслению содержания подготовки и ведения маневренной обороны. В стратегическом масштабе подобные исследования вообще не проводились, а в области оперативного искусства хотя и предпринимались определенные попытки, но не получили своего полного завершения. Относительно подробно и с большей глубиной анализа проблема маневренной обороны рассматривалась главным образом в рамках тактики общевойскового боя. Однако, несмотря на недостаточную систематизацию, анализ ряда выдвинутых в предвоенные годы принципиальных положений позволяет, на наш взгляд, оценить состояние и направленность формирования советской военной мыслью основ оперативной маневренной обороны.
Суть маневренной обороны к началу Великой Отечественной войны состояла в истощении превосходящих сил наступающего путем проведения ряда последовательных по глубине оборонительных сражений (боев) на заранее подготовленных (намеченных) рубежах в сочетании с контрударами (контратаками) и широким использованием различного рода заграждений. В отличие от позиционных форм ведения обороны, как видим, особое значение придавалось не прочному удержанию «любой ценой» оборонительных полос (позиций), а способности обороняющихся к отходу («ускользанию») из-под нависшего удара противника и организации сопротивления на новых рубежах в глубине.
Предполагалось, что переход войск к маневренной обороне чаще всего может быть вынужденным, но не отрицалась и возможность заблаговременного (преднамеренного). По своему характеру оперативная маневренная оборона представлялась в форме сочетания позиционных и маневренных действий, предпринимаемых одновременно на различных направлениях в рамках одной фронтовой (армейской) оборонительной операции. Видимо, именно по этой причине каких-либо отличий в построении обороны и ее пространственном размахе, по сравнению с позиционной, не устанавливалось. Вместе с тем советской военной теорией был выработан ряд принципиальных требований, определявших специфику использования сил и средств объединений при подготовке и ведении оперативной маневренной обороны.
В первую очередь следует отметить, что, исходя из принятых в то время взглядов на ведущую роль общевойсковой армии в оперативной обороне, важнейшее значение придавалось определению конечного рубежа ведения маневренной обороны в армейской операции. В отличие от позиционной обороны считалось, что завершение борьбы с противником в пределах тактической зоны будет маловероятным и действия войск в оперативной зоне могут приобрести решающее значение. Для этого оперативные резервы располагались глубже, обеспечивая широкий маневр, что давало возможность надолго задержать противника и упорной борьбой в сочетании с контрударами истощить его. Отсюда же вытекало и предположение, что боевые возможности армии способны обеспечить выполнение задач маневренной обороны в районе, ограниченном по глубине армейским тыловым рубежом (40-60 км от переднего края).
Конечно, в зависимости от соотношения сил и иных условий обстановки рассматривались и другие, менее глубокие варианты завершения ведения оперативной маневренной обороны. Во всяком случае определение ее конечного рубежа и способов дальнейших действий войск на нем всегда возлагалось на высшего начальника (командующего войсками фронта, армии). По достижении этого предельного рубежа войска в зависимости от обстановки переходили или к упорной обороне, или в общее контрнаступление во взаимодействии с новой группировкой (сосредоточенной под прикрытием подвижной обороны). По существу, с отходом войск на конечный рубеж должна была начаться новая оборонительная или контрнаступательная операция в соответствии с общим планом боевых действий и новыми условиями обстановки.
Применительно к маневренной обороне разрабатывались требования к выбору и подготовке промежуточных рубежей. Во-первых, их система должна обеспечивать нанесение максимального поражения противнику и в то же время сохранять свои силы: Во-вторых, вынуждать противника заново организовывать наступление для овладения каждым последующим рубежом и добиваться тем самым выигрыша во времени. И наконец, создавать обороняющемуся выгодные условия для проведения в межполосном пространстве контрманевра в целях своевременного отхода, создания контрударных группировок и нанесения ударов во фланги наступающему противнику. Точных нормативов по количеству промежуточных оборонительных рубежей (оперативных и тактических), их удалению друг от друга и продолжительности сопротивления на каждом из них не определялось. Решение этих вопросов ставилось в зависимость от характера местности и.времен и, необходимого для задержания противника и подготовки нового рубежа в глубине обороны.
Говоря о специфике ведения оперативной маневренной обороны по предвоенным взглядам, особое внимание следует обратить на тот факт, что при одноэшелонном оперативном построении фронта (армии) ее успех в значительной мере связывался с эффективностью боевых действий соединений и частей. Считалось, что двухэшелонный боевой порядок позволит стрелковой дивизии последовательно перекатом осуществить маневр силами и средствами в глубину. «Первый боевой эшелон после боя на первом рубеже,- подчеркивалось в проекте Полевого устава Красной Армии 1941 года,- отходит через рубеж второго боевого эшелона и следует на очередной рубеж, где немедленно организует оборону или составляет резерв». Оставление рубежа обороны и отход войск в глубину рекомендовались только при условии полной готовности сил второго эшелона к отражению атак противника на последующем рубеже.
Отход соединений и частей требовалось обеспечивать выделением сил прикрытия, выдвижением на направления отхода подвижных резервов, главным образом противотанковых, проведением коротких по времени и неглубоких фланговых контрударов (контратак) при поддержке огнем артиллерии и ударами авиации. Артиллерию в этих условиях предлагалось использовать децентрализованно, распределяя ее по частям и подразделениям.
Очевидно, что сосредоточение усилий фронта (армий) на главной полосе обороны при размещении на последующих полосах (рубежах) относительно небольших по составу корпусных, армейских и фронтовых резервов не в полной мере отвечало целям и задачам оперативной маневренной обороны. В этом случае, как нам представляется, возможности по ее организованному ведению резко снижались и ограничивались по сути дела рамками первого оперативного эшелона или же, что также нельзя признать целесообразным, требовали непрерывной подачи резервов из глубины для усиления группировок войск на оперативных рубежах обороны.
Большое внимание уделялось нанесению контрудара с целью завершения разгрома истощенной группировки противника и создания выгодных условий для перехода в контрнаступление. Известный советский военный теоретик и историк Г. С. Иосерсон писал: «Можно всю оборону провести на основах самого упорного, последовательно оказываемого и в этом отношении пассивного сопротивления, но все же сделать оборону оперативно активной, если ее завершить решительным контрударом». Конфигурация рубежей обороны, отсечных позиций, расположение противотанковых районов, умело построенная система инженерных заграждений должны были ограничить продвижение наступающего противника в стороны флангов и в целом обеспечить как создание оперативного мешка, так и развертывание контрударных группировок. Имелось в виду, что решению этой проблемы будет способствовать и маневр отходящими войсками, искусство которого полностью подчинялось интересам контрудара, ставя противника в охватывающее положение и подставляя его под фланговый удар.
Особый интерес представляют контрудары с применением бронетанковых и механизированных войск. Во-первых, их рекомендовалось наносить внезапно и при обязательной поддержке огнем артиллерии и ударами авиации. Во-вторых, при нанесении контрудара по крупной группировке противника, насыщенной танками, требовалось предварительное ее поражение огнем боевых машин с места (подготовленных позиций, засад) и лишь после этого завершение разгрома противника ударом во фланг и тыл при одновременном сковывании его с фронта.
Необходимым условием успешного ведения маневренной обороны признавалось поддержание непрерывного взаимодействия и надежного управления войсками в ходе операции. По этому вопросу однозначно подчеркивалось, что при развитии фронтовой оборонительной операции взаимозависимость действий смежных армий резко возрастает, а в отдельных случаях может приобрести значение стратегического масштаба. Поэтому все действия войск, связанные с маневром в глубину или нанесением контрударов, требовалось осуществлять в соответствии с замыслом фронтовой операции. Прекращение сопротивления на оперативных рубежах и перенос усилий в глубину допускались только с разрешения командующего войсками фронта. Функции же командующего армией в этом отношении значительно ограничивались. Последнему предоставлялось право самостоятельно осуществлять отвод войск лишь на промежуточные тактические рубежи. Но и здесь командующему армией предписывалось «ориентировать каждое свое решение в рамках всей фронтовой операции». Тем самым, оставаясь основным руководителем ведения маневренной обороны на операционном направлении, командующий армией, по существу, лишался возможности выбора способов действий исходя из конкретной обстановки. Данное положение, по нашему мнению, следует отметить в качестве одного из серьезных недостатков предвоенной теории маневренной обороны.
Таким образом, советская военная теория в предвоенные годы предпринимала значительные попытки в разработке основ оперативной маневренной обороны. Однако обобщить разрозненные взгляды по этой проблеме и оформить их в виде труда, наставления или пособия для высшего командного состава РККА, а тем более внедрить их в практику войск к началу Великой Отечественной войны не удалось. Это негативно отразилось на характере и результатах оборонительных действий фронтов и армий, которые в летне-осенних кампаниях 1941-1942 годов наглядно показали, что только отдельные положения предвоенной теории оказались жизненными. Большинство же из них (хотя и казавшихся ранее очевидными) не выдержали испытания боевой практикой, которая потребовала создания системы оперативной маневренной обороны, соответствующей способам ведения наступления противником, объему решаемых обороняющимися войсками задач и их боевым возможностям.
Особенно неблагоприятная обстановка для ведения обороны сложилась в начале войны. Массированные и глубокие удары противника сорвали приведение войск приграничных военных округов в полную боевую готовность, их развертывание и занятие запланированных рубежей обороны. Советским войскам пришлось занимать указанные полосы разновременно, в ходе выдвижения из мест постоянной дислокации, под постоянным огневым воздействием врага. Вынужденное одноэшелонное построение войск объединений, наличие больших промежутков и открытых флангов, по существу, исключили возможность практической реализации довоенных требований. В этих условиях характер операций объективно представлял собой совокупность различных способов оборонительных действий, проводимых на разобщенных операционных направлениях и слабо объединенных единым замыслом и планом.
Недостаток, а зачастую отсутствие достоверной информации о положении войск и резкие изменения обстановки вызывали необходимость особой осмотрительности в выборе способов оборонительных действий и прежде всего при принятии решений на использование резервов объединений. В частности, опыт фронтовых и армейских контрударов в ходе приграничных сражений показал следующее. Во-первых, их эффективность является важнейшим фактором, определяющим успех не только оперативной, но и стратегической обороны. В о -вторых, их нанесение целесообразно только при достаточной устойчивости и активности обороняющихся войск на соседних направлениях. В противном же случае (как это имело место при нанесении контрударов Северо-Западным и Западным фронтами 23-24 июня 1941 года) они не только не достигали поставленных целей, но и намного осложняли последующие действия войск. Порой настолько ослабляли обороняющиеся объединения, что оставшихся сил оказывалось недостаточно даже для удержания занимаемых рубежей и их приходилось оставлять.
Большие потери фронтов и армий в первые дни войны, глубокие прорывы немецко-фашистских войск настоятельно требовали немедленного отказа от первоначально намеченных планов оборонительных действий и перехода к маневренным способам их ведения. Однако даже отдельные попытки ведения маневренной обороны решительно пресекались Ставкой Главного Командования. Так, 26 июня 1941 года командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-полковник М. П. Кир-понос, оценив бесперспективность наносимых контрударов и учитывая подход фронтовых резервов (31, 36 и 37 ск), принял решение подготовить их силами устойчивую оборону по рубежу Луцк, Кременец, за который намеревался отвести мехкорпуса. В последующем, через 3-4 суток, с опорой на оборону стрелковых корпусов нанести ими мощный контрудар с целью разгрома вклинившегося противника. Это решение отвечало сложившейся обстановке, мехкорпуса начали выход из боя и отход, но Ставка отменила это решение и потребовала с утра 27 июня продолжать нанесение контрударов, «не давая передышки врагу».
С переходом к стратегической обороне на всем советско-германском фронте принцип жесткой централизации руководства войсками со стороны Ставки продолжал доминировать. Это негативно отражалось на решении задач фронтами. К примеру, командующий войсками Южного фронта генерал армии И. В. Тюленев 5 июля докладывал в Ставку, что в связи с отходом левого крыла Юго-Западного фронта и глубоким (до 40 км) вклинением противника в направлении Бельцы, фронт в состоянии действовать только «методом подвижной обороны, опираясь на УРы на Днестре». На следующий день войска приступили к выполнению новых задач. Но Ставка не утвердила решение командующего фронтом как исключительно пассивное и не отвечающее обстановке. Фронту предписывалось вести активные наступательные действия.
Постоянное вмешательство Ставки в деятельность не только фронтов, но и армий в значительной мере сковывало инициативу их командующих, лучше ориентирующихся в обстановке и способных принимать в этих условиях более целесообразные решения. Немаловажное, а скорее всего определяющее влияние на характер и результаты военных действий в начальном периоде войны оказывало, на наш взгляд, и то, что накануне и в ходе ее не прорабатывались варианты последующих оборонительных операций, в том числе предусматривавших переход войск к маневренным действиям.
Боевая практика свидетельствовала, что в условиях отхода советских войск возможности фронта (армии) по ведению маневренной обороны определялись главным образом наличием достаточно крупных сил в глубине, способных выполнять задачи второго эшелона. Однако почти полное отсутствие резервов во фронтах (армиях), удаленность и низкая маневренность объединений второго стратегического эшелона, выдвигавшихся из глубины, господство авиации противника не позволяли своевременно готовить и занимать оборонительные рубежи. Подвижные ударные группировки немецко-фашистских войск, продвигаясь с темпом 25-30 км в сутки, обходили советские войска и зачастую упреждали их в выходе на намеченные рубежи. Вместе с тем на некоторых операционных направлениях общевойсковые армии иногда применяли способы ведения обороны, близкие по своему характеру к маневренным.
Наиболее интересным в этом отношении является опыт 5-й армии Юго-Западного фронта, которая в период с 1 по 8 июля 1941 года выполняла задачи по сдерживанию наступления противника на киевском направлении и обеспечению отхода главных сил фронта из Львовского выступа на рубеж укрепленных районов по старой государственной границе. Соединениям армии, по решению ее командующего генерал-майора М. И. Потапова, уда лось перекатами, последовательно по фронту (начиная с правого фланга) и в глубину (потрем промежуточным оборонительным рубежам) с упорными боями организованно отойти на р. Случь. Сохранение относительной свободы действий при отсутствии в армии второго эшелона было достигнуто за счет нанесения на ее левом фланге фронтового контрудара (27 ск, 9, 19 и 22 мк). В результате его главные силы 1-й танковой группы противника были задержаны почти на трое суток, что позволило соединениям армии, избежав разгрома и сохранив устойчивое управление, к 8 июля отойти на 100-150 км в район Коростеньского УРа. Однако глубокий прорыв врага в полосе 6-й армии и его выход уже 6 июля к Новоград-Волынскому УРу практически сорвали организованное занятие основными силами Юго-Западного фронта конечного рубежа отхода. В итоге командование фронта лишилось возможности планомерно подготовить и провести последующую оборонительную операцию.
По мере стабилизации положения на советско-германском фронте условия для ведения оперативной маневренной обороны улучшались. В немалой степени этому способствовали приобретенный командным составом боевой опыт и наметившаяся в этой связи с осени 1941 года практика создания в общевойсковых армиях, оборонявшихся на главных направлениях, вторых эшелонов (1-2 сд), а во фронтах крупных резервов (2-3 сд). Увеличение количества стрелковых дивизий в резерве фронтов при недостатке сил в глубине обороны армий нередко использовалось для усиления последних при переходе к маневренной обороне. Существенное значение имело и заблаговременное оборудование второй, а иногда и третьей армейских полос обороны.
По нашему мнению, именно осенью 1941 года наиболее четко обозначилась тенденция заблаговременной проработки в оперативном масштабе различных вариантов перехода от позиционной к маневренной обороне в ходе операции. Примером является оборонительная операция Западного фронта на Можайской линии обороны в ноябре 1941 года, планом которой, а также специальными директивами командующего фронтом генерала армии Г. К. Жукова еще в октябре предписывалось «в случае невозможности сдержать наступление противника» переходить к маневренной обороне. Для этого фронтовым планом для каждой армии первого эшелона определялись: промежуточные оперативные рубежи обороны; порядок и последовательность действий войск при отходе, занятии и удержании указанных рубежей; разграничительные линии; характер боевого применения родов войск; цели и задачи контрударов; необходимые мероприятия по подготовке соединений, частей и местности для ведения маневренной обороны; конечный рубеж отхода. При этом, однако, подчеркивалось, что «отвод войск с Можайской линии обороны может быть произведен только по письменному приказанию военного совета фронта».
В соответствии с замыслом фронтовой операции аналогичные планы разрабатывались и штабами армий, проводился комплекс мероприятий по оборудованию местности и подготовке войск. В 16-й армии (командующий генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский), например, готовились три оборонительные полосы, из которых две предусматривалось занять соединениями первого и второго эшелонов армии (к началу операции главные силы 18, 78 и 126 сд из второго эшелона армии вошли в состав ее первого эшелона). Ведение маневренной обороны планировалось на глубину 35-40 км до тылового армейского рубежа, проходившего по Истринскому водохранилищу и р. Истра. Его оборудование предполагалось осуществить силами фронтовых резервов. На направлении вероятного главного удара противника между первой и второй полосами обороны были созданы три промежуточных рубежа, удаленные друг от друга на 3-5 км, в пределах которых готовились танковые засады и организовывались противотанковые районы. Артиллерию армии планировалось использовать децентрализованно, в дивизиях по числу стрелковых полков создавались группы поддержки пехоты в составе до артдивизиона каждая. Имея дивизии и полки в одноэшелонном построении, командование армии, как видим, основное внимание уделило увеличению глубины обороны, обеспечивающей условия для ведения позиционной, а при необходимости и маневренной обороны. Как и предполагалось, не выдержав мощного удара немецко-фашистских войск, соединения армии были вынуждены перейти к ведению маневренной обороны. Последовательный перенос основных усилий армии в глубину на промежуточные рубежи обороны осуществлялся с разрешения командующего войсками фронта. Для прикрытия отхода от каждого стрелкового полка выделялись одна-две стрелковые роты, до артиллерийского дивизиона и небольшая группа танков. С этой же целью предпринимались контратаки и контрудары. Отход войск и занятие новых рубежей, как правило, производились ночью. В результате за пять суток напряженных боев (16-20 ноября) противнику не удалось добиться оперативного прорыва, продвижение его войск составило лишь 15-20 км. К 24 ноября главные силы армии организованно отошли на тыловой рубеж, где в ходе ведения позиционной обороны были созданы условия для перехода в контрнаступление.
Новым явлением в решении проблемы маневренной обороны в летне-осенней кампании 1942 года стало размещение в глубине обороны фронтов не только стрелковых соединений, но и крупных танковых (механизированных) корпусов и танковых армий, что позволяло значительно повысить ее активность. Об этом наглядно свидетельствует опыт обороны Сталинградского фронта в июле-августе 1942 года. Военные действия на этом направлении дали поучительный в оперативном отношении пример ведения маневренной обороны в полосе обеспечения. Так, передовые отряды 62-й армии в июле 1942 года в течение шести суток вели ожесточенные бои с превосходящими силами авангардов 6-й полевой армии противника. Им удалось нанести врагу ощутимые потери, заставить преждевременно развернуть часть главных сил и выиграть время для подготовки основного рубежа обороны.
Приобретенный опыт ведения маневренной обороны в первом периоде войны позволил советской военной науке приступить к его обобщению и выработке к концу 1942 года рекомендаций для войск. Большой вклад в решение этой задачи внесли офицеры и генералы Академии Генерального штаба, которыми был подготовлен ряд материалов, подводящих предварительные итоги изучения и анализа данной проблемы. Несмотря на то что в основе исследования лежал главным образом опыт армейской оборонительной операции, проведенная работа способствовала совершенствованию всей системы оперативной маневренной обороны. В чем же состояла суть нового, наиболее характерного в развитии теории подготовки и ведения этого вида военных действий?
Прежде всего, учитывая реальную возможность увеличения размаха оперативной маневренной обороны и особую значимость ее результатов в целом для стратегической обороны, существенно расширялось представление о ее месте в общей системе операций, проводимых объединениями по единому замыслу и плану высшего командования. Было признано, что оперативная маневренная оборона применяется преимущественно в операции группы армий или фронта, а самостоятельное ее ведение армией возможно лишь на отдельном операционном направлении.
Сопоставление маневренных возможностей противника и своих войск позволило выработать более конкретные рекомендации по оборудованию промежуточных рубежей обороны. В частности, предлагалось оперативные рубежи назначать на удалении не менее 10 км друг от друга, а тактические - 3-5 км. В инженерном отношении они представлялись в виде системы батальонных узлов обороны с прикрытием промежутков между ними огнем артиллерии, стрелкового оружия и минно-взрывными заграждениями.
Недостатки оперативной маневренной обороны, вызванные отсутствием достаточного количества сил в глубине, привели к коренной переоценке взглядов на оперативное построение войск. Было признано необходимым иметь в общевойсковой армии два эшелона. При этом, учитывая ограниченность сил в обороне, предусматривалось средства усиления в первую очередь придавать соединениям первого эшелона и с их отходом - переподчинять войскам второго эшелона. Отход стрелков ых дивизий перекатом при их одноэшелонном построении предполагалось осуществлять за счет размещения дивизионных резервов на промежуточном тактическом рубеже и выделения усиленного прикрытия.
Специфика маневренной обороны предопределила и особенности боевого применения артиллерии. Прочно утвердилось мнение, что создание армейской артиллерийской группы в таких условиях нецелесообразно. Вместо нее при благоприятных условиях предлагалось иметь не более двух подгрупп артиллерии дальнего действия, что по расчетам не должно было снизить маневренность войск и их огневую поддержку и в то же время обеспечить возможность быстрой централизации управления огнем армейской артиллерии. Особое внимание уделялось противотанковому резерву, в состав которого предписывалось включать не только истребительно-противотанковую артиллерию, но и подвижные инженерные части (подразделения) с запасом противотанковых мин и взрывчатых веществ, а также стрелковые подразделения, вооруженные противотанковыми ружьями.
В связи с высокой динамичностью маневренной обороны одним из наиболее важных являлся вопрос организации тесного взаимодействия авиации с наземными войсками. Его решение виделось в заблаговременном выделении авиационных представителей со средствами связи не только на командный пункт армии, но и в соединения, оборонявшиеся на основных направлениях.
Боевая практика выявила острую необходимость оптимального сочетания централизации управления войсками с разумным предоставлением подчиненным достаточной самостоятельности в выборе способов действий. Поэтому важнейшим направлением развития теории оперативной маневренной обороны явились предложения по разграничению функций всех звеньев управления фронта по руководству войсками в ходе операции. В качестве прерогативы фронта предусматривалось назначение основных оперативных рубежей обороны, определение потребного времени их удержания и предельной глубины ведения маневренной обороны. Армиям же предоставлялась возможность проведения маневра силами на армейские промежуточные рубежи обороны, а командирам дивизий право самостоятельного отвода частей на тактические оборонительные рубежи.
В результате теоретической проработки вопросов оперативной маневренной обороны было уточнено содержание операции. Считалось, что борьба с наступающим противником должна начинаться на подступах к обороне. На этом, первом этапе операции ударами авиации, огнем дальнобойной артиллерии и действиями передовых отрядов предусматривалось нанести потери ударной группировке противника и расстроить ее боевые порядки. В целях последовательного разгрома вырвавшихся вперед отдельных группировок врага допускалось нанесение внезапных контрударов с выходом за передний край обороны.
Вторым, основным этапом операции признавались боевые действия за удержание главной полосы обороны. Именно здесь обороняющимся предстояло нанести противнику основное поражение. Однако в отличие от позиционной обороны они не должны были слепо придерживаться принципа «ни шагу назад». Если соотношение сил складывалось не в пользу обороняющихся, соединениям первого эшелона по указанию командующего армией надлежало выйти из-под удара врага и начать маневр в глубину. Выход из боя и отход войск требовалось обеспечивать массированным огнем артиллерии, ударами авиации, проведением контратак и контрударов. При этом отход соединений первого эшелона предлагалось осуществлять перекатами на тыловой армейский рубеж обороны. С их отходом второй эшелон приступал к выполнению задач первого, а первый по мере занятия нового рубежа обороны становился вторым эшелоном армии.
Главным содержанием третьего этапа операции, как и накануне войны, считалось нанесение решительного контрудара в оперативной зоне обороны с целью разгрома ослабленной группировки противника. Однако его обоснование отличалось большей последовательностью и глубиной. В частности, для повышения эффективности контрудара главные силы отводимого первого эшелона рекомендовалось сосредоточивать в районе, выгодном для нанесения флангового удара, а в состав контрударной группировки включать также танковый резерв и часть сил бывшего второго эшелона армии. Для огневой поддержки контрудара предполагалось привлекать основную массу артиллерии и авиации. Задача оставшихся сил армии заключалась в огневом сковывании противника и недопущении его прорыва.
Таковы, на наш взгляд, основные положения теории и практики оперативной маневренной обороны накануне и в первый период Великой Отечественной войны. Естественно, что в последующем по мере изменений характера вооруженной борьбы, роста боевых возможностей войск появились новые тенденции в решении данной проблемы. Но и этот опыт дает немало поучительного для современности. Исходя из проведенного анализа, в числе наиболее актуальных проблем маневренной обороны на сегодняшний день, мы, видимо, вправе выделить следующие.
Первая - низкая эффективность оборонительных действий советских войск в первом периоде войны, и особенно в ее начале, во многом обусловливалась недостаточным уровнем теоретической разработки вопросов подготовки и ведения маневренной обороны фронтом (армией). Поэтому в современных условиях успешное выполнение оборонительных задач немыслимо без создания научно обоснованной концепции оперативной маневренной обороны и целенаправленного ее освоения в практике оперативной и боевой подготовки штабов и войск объединений.
Суть второй заключается в том, что планирование первых и последующих оборонительных операций должно быть конкретным и одновременно гибким, предусматривающим различные варианты перехода войск к обороне и способы отражения наступления противника в соответствии с вероятным развитием обстановки на операционных направлениях.
Третья - важнейшим условием достижения успеха оперативной маневренной обороны являются заблаговременная подготовка местности и эшелонирование группировки сил, обеспечивающие не только нанесение максимального поражения противнику на каждом рубеже обороны, но и последовательный перенос усилий в глубину при сохранении достаточной боеспособности войск.
И наконец, опыт учит, что ведение оперативной маневренной обороны - исключительно сложный и динамичный вид военных действий, требующий от командных кадров проявления инициативы, способности к принятию в короткие Сроки неординарных решений. Отсюда возникает необходимость оптимизации управленческой деятельности на всех уровнях руководства (от Ставки до дивизии), разграничения их сфер ответственности и самостоятельности в выборе наиболее целесообразных способов действий.
Шварц Н. Работа командования фронта и армии и их штабов по управлению операциями. - М.: АГШ, 1938.- С. 78.
Судаков Ф. П. Армейская оборонительная операция. - М-: АГШ, 1940. - С. 26.
Шварц Н. Работа командования фронта и армии и их штабов по управлению операциями. - С. 78, 103.
Общая тактика. Т. 1. - М-: Воениздат, 1940. - С. 226.
Полевой устав Красной Армии (ПУ-41). - М.: Воениздат, 1941- - С. 156.
Иссерсон Г. С. Основы оборонительной операции. - М.; АГШ, 1938. - С 53
Т а м ж е. С- 56.
Шварц Н. Работа командования фронта и армии и их штабов по управлению операциями. - С. 84.
ЦАМО СССР, ф. 229, оп. 161, д. 112, л. 19.
ЦАМО, ф. 228, сп. 701, Д. 58, лл. 11-12.
ЦАМО, ф. 208, on. 2511, д. 1048, лл. 55-57.
Там же, лл. 30-43.
