ЯДЕРНАЯ БОМБА И КОНВЕРСИЯ

Военная политика

Обозреватель - Observer

ЯДЕРНАЯ БОМБА И КОНВЕРСИЯ

Размышления и диалоги в Арзамасе-16 - Федеральном ядерном центре

М.РЕБРОВ, полковник, научный обозреватель "Красной звезды" (специально для "Обозревателя")

Процесс конверсии, начавшийся во всем мире, поставил перед государствами - производителями и держателями оружия множество вопросов. Основные из них - как без особых экономических и иных потерь утилизировать военную технику и что теперь производить на многочисленных предприятиях, предназначенных для производства оружия.

Вопросы не остались без ответов. Одни предлагали поскорее поднять паруса "перестройки" и отправиться в манящее путешествие по морю конверсии. Другие всячески сдерживали порывы торопливых, указывая на их ошибки, правда, уже после того, как они были совершены. Третьи, соглашаясь с тем, что конверсия нужна и возможна, полагали, что ее сценарии необходимо переписать.

Со страниц печати не сходят слова "достаточная конверсия", "активная конверсия", "тупиковая конверсия"... Как грибы после дождя, множатся организации, занимающиеся этой проблемой, одна конференция сменяет другую. Дискуссии, споры, взаимные упреки и даже угрозы. На оборонку нападают, она огрызается, противостояние - внешнее и внутреннее - затягивается, а конверсия как таковая пробуксовывает, огромные производственные мощности "почтовых ящиков", секретных заводов, закрытых НПО и КБ так и не внесли в экономику страны живительного вливания. Увы, это так. Во всяком случае, пока. Может, эта вожделенная цель просто недостижима? Нет, утверждают оптимисты, все дело в ином. В чем же?

Ответ на это "в чем же" ищут многие. Казалось бы, при стольких усилиях пора разобраться в ситуации (хотя она и весьма непростая) и прекратить блуждание в лабиринтах, ан, нет. Поняв, что задача имеет несколько вариантов решения, - правомерных, по-своему разумных и рациональных, - мы упорно стремимся причесать всех под одну гребенку: и патронные заводы, и танковые, и создающие радиоэлектронную технику, и получающие оружейный уран, и делающие ядерные бомбы...

Мне доводилось встречаться со многими оборонщиками - директорами научно-производственных объединений, главными и генеральными конструкторами, руководителями министерств. По поводу проблем конверсии они выражали различные взгляды и мнения. И это неудивительно, поскольку мыслящие люди рассматривают любой вопрос с разных точек зрения. Да и жизнь учит, что немногого можно достигнуть при стремлении к единообразию. И все-таки обозначился ряд направлений, к которым мои собеседники подходили с общих позиций.

- Для понимания последствий конверсии, - говорил главный конструктор Федерального ядерного центра Станислав Воронин, - необходимо изначально иметь в виду, что это далеко не простая задача. Для ее решения следует выработать четкое понимание основных различий между производством в оборонной промышленности и производством в гражданских отраслях. Ни рыночная система, ни централизованное планирование не могут быстро и эффективно переориентировать персонал, оборудование и основные производственные средства предприятий оборонки на выпуск продукции гражданского назначения, не реши в специфические проблемы, возникают не в переходный период. Невозможно по мановению волшебной палочки превратить, скажем, танковые или ракетные заводы в рентабельные предприятия по производству бытовой техники. транспортных средств, других необходимых изделий...

Возражать Воронину было трудно. Трудно уже потому, что нам предстоит осуществить конверсию в условиях социальной и политической нестабильности, гиперинфляции и спада производства. К тому же наш военно-промышленный комплекс иначе как монстром не назовешь. За десятилетия "советской власти" на создание ВПК было потрачено от 80 до 90% национальных ресурсов: сырьевых, интеллектуальных, технических, финансовых. Фактически военно-промышленный комплекс вобрал в себя все лучшее и динамичное, что было в России, включая основные экономические мощности, лучшие технологии, материалы и специалистов. Именно поэтому ВПК стал почти синонимом экономики страны, а его конверсия - синонимом экономической реформы. И если концепция реформы, как мне представляется, проработана далеко не во всех деталях, то четкая концепция конверсии и вовсе отсутствует.

- Другая беда, - продолжал Станислав Воронин, - дилетантские и излишне политизированные попытки ориентировать гигантскую производственную и экономическую мощь ВПК целиком на выпуск ширпотреба. Это означало бы стремительное разрушение нашего национального богатства и было бы величайшим историческим преступлением...

Трудно не согласиться. И все-таки общие положения не снимали частных вопросов, касающихся Федерального ядерного центра.

- Наивно полагать, - замечает руководитель службы маркетинга (а в Арзамасе-16 есть такая), - что конверсия может быть осуществлена только силами научных центров, заводов и КБ. Повсюду крупные проекты в гражданских отраслях финансируются Правительством, поэтому трудно ожидать, что оборонные предприятия, созданные государством, могут быть переоборудованы усилиями самих предприятий. Здесь важно найти правильное соотношение между микроэкономическими и макроэкономическими процессами...

И снова вопрос: каким должно быть это соотношение, в чем трудность его определения? Владимир Белугин, директор Федерального ядерного центра, высказал свою точку зрения.

- Еще один важный, хотя, возможно, и парадоксальный вывод, связанный с конверсией, состоит в том, что эта задача не так уж и сложна, если от эйфории перейти к трезвым расчетам, если будет обеспечено стратегическое - скажем так - планирование эффективной организации крупномасштабного перевода персонала, оборудования и основных производственных средств с военного на гражданское производство. Но здесь не может быть стандартных решений. Научно-технический потенциал, накопленный годами, поспешные и непродуманные действия губят. Этот процесс идет быстро, восстановить же утраченное удастся, если удастся, лишь спустя многие годы. Многих проблем удалось бы избежать, если бы, начав конверсию, мы четко представляли, к чему придем. И определять это должны были не политики, а экономисты, аналитики...

Придается, хотя и с очень большой неохотой, тот факт, что сегодня государственные структуры видят в конверсии (эту мысль высказывали многие) только политическую сторону. И хотя она действительно важна, существуют еще и экономические реалии, о которых в пылу споров и "исторических" решений снова забыли. Увы, этим у нас грешили и другие масштабные кампании: от "кукурузного бума", "всеобщей роботизации" до "поголовной трезвости". Результаты оказались нулевыми. Вот и административно-командная конверсия в условиях дефицита госбюджета может обернуться не оздоровлением экономики, а, напротив, углублением кризиса.

В конце сентября в Арзамасе-16 проходил совместный российско-американский эксперимент, имеющий прямое отношение к решению проблемы термоядерной энергетики. Приехавших к нам специалистов из Лос-Аламосской исследовательской лаборатории, той самой, где, была создана первая атомная бомба, возглавлял физик Стив Янгер. Мне довелось беседовать с ним сразу же после успешного завершения эксперимента. Кстати, американцы, узнавшие о наших достижениях в этой области еще в 1983 г., до сих пор не смогли получить аналогичные результаты. Так вот, Стив Янгер назвал весьма символичным то, что началось научное сотрудничество тех, кто, работая по обе стороны океана над ядерным оружием, кто создал атомную и водородную бомбы, сошлись на сугубо мирном поприще. "Будем действовать по русской поговорке, -сказал Янгер, - перекуем мечи на орала".

Да, времена меняются. И, конечно же, "термояд" - проблема интернациональная, в одиночку ни одно государство, ни одна нация решить ее не смогут. Но коль скоро мы ведем разговор о конверсии, попробуем понять, в чем же она применительна к Арзамасу-16.

"Думаю, что конверсия в понимании перековки меча на орала у нас не проходит", - сказал журналистам заместитель директора по конверсии Федерального ядерного центра Петр Шульженко. И привел ряд аргументов, которые представляются мне заслуживающими серьезного внимания. Что же это за аргументы?

Первый, и пожалуй, главный в том, что Арзамас-16, его ВНИИ экспериментальной физики, его конструкторские бюро создавались как государственные организации, которые все годы, начиная с 1946-го, находились под жестким контролем и в полном ведении государства.

Впрочем, иного и не могло быть: здесь создавалось ядерное оружие. Этим все сказано.

Второе. Рыночные отношения, являясь естественными для развития экономики, в этой сфере неприемлемы.

- Чем торговать? - задавал вопрос Петр Шульженко. - Атомными и водородными бомбами, боеголовками, снарядами? И во что можно переделать ядерное оружие?..

В этих вопросах нет риторики. Они - по существу. Это танк можно переделать на мощный гусеничный тягач и использовать как транспортное средство. Это с баллистической ракеты СС-25 можно снять боеголовки, добавить дополнительную разгонную ступень и выводить на космические орбиты научные спутники массой более 500 кг. Идея не только заманчива с точки зрения своей рациональности. По некоторым подсчетам, положение на космическом рынке сегодня таково, что порядка 300 спутников, созданных в интересах разных стран, как бы стоят в очереди на ракеты-носители.

Такой проект существует, он называется "Старт-1", пробные пуски уже произведены. В осуществлении проекта, смысл которого можно коротко охарактеризовать так - "космос и прибыль - понятия совместимые", - участвуют сам завод-изготовитель, научно-технический центр "Комплекс", Московский институт теплотехники, акционерное общество "И.В.К.", завод "Баррикады", КБ точного приборостроения...

Примеры подобного рода можно продолжить. Но правомерно, наверное, задаться и другим вопросом: "Если столь велик научно-технический и интеллектуальный потенциал Арзамаса-16. то неужто там не в состоянии создать нечто такое, что окажется полезным для гражданских отраслей страны?" В состоянии. Более того, в Федеральном ядерном центре имеется несколько десятков оригинальных, уникальных, конкурентоспособных разработок. Это и малогабаритные рентгеновские аппараты на автономном питании, аппарат искусственная почка, антенны спутникового телевидения, автоматизированные системы управления и контроля, технологии промышленного производства сверхтвердых материалов, чувствительные дозиметры... Мне доводилось видеть многие из этих и других устройств, знакомиться с их техническими характеристиками, сопоставлять с аналогичными разработками за рубежом. Они достойны своих творцов.

Один из основных компонентов ядерной бомбы - взрывчатое вещество. Не то, что таит в себе огромнейшую разрушительную мощь, а своего рода "запал". Так вот, взрыв - не только разрушитель.

- Энергия взрывчатых веществ, самых разных, может быть вполне управляема и дать немалый эффект, - считает доктор физико-математических наук, один из специалистов Центра в Арзамасе-16 Владислав Мохов. - С помощью взрывов можно создавать новые материалы, крайне необходимые народному хозяйству, добиваться значительного упрочнения металлов, резать огромные металлические заготовки сложной конфигурации, вести сварочные работы, создавать искусственные водохранилища. На основе использования взрывчатых веществ в оборонном комплексе были созданы эффективные установки для тушения пожара, которые могут применяться в гражданских отраслях. Используемые в оборонном комплексе магнито-гидродинамические и взрывомагнитные генераторы имеют огромные перспективы для решения сугубо мирных задач...

В Арзамасе-16 делают не только ядерные бомбы. Здесь разработаны взрывчатые вещества, безопасные с точки зрения радиации и обладающие уникальными характеристиками: противоударные, морозоустойчивые, тугоплавкие и даже жидкие. Словом, на любой вкус. Как пояснила доктор химических наук Людмила Фомичева, главное для разработчиков - повышение безопасности продукции, которая необходима для гражданских дел, самых разных.

Федеральный ядерный центр не монополист по взрывчатым веществам. Но там, где используют энергию взрыва, нередко царит каменный век, а это влечет за собой несчастные случаи. Пример тому - сравнительно недавние ЧП в карьере Белгородской области и на железной дороге Нижегородской, стоившие человеческих жизней.

В Арзамасе-16 разработаны оригинальные взрывные пережимающие устройства для экстренного перекрытия трубопроводов с жидкостью или газом, специальные взрывные технологии, повышающие добычу нефти...

Беда в другом. Петр Шульженко обрисовал ее так:

- Мы не можем серийно выпускать те же рентгеновские аппараты. Нет для этого условий. Мы в состоянии самостоятельно изготовить действующий образец практически чего угодно, у нас есть силы провести все работы от идеи до образца любой сложности. А дальше надо искать тех, кто готов его взять для серийного выпуска. Словом, наш Центр хорош, как фабрика передовой мысли, непрерывно продуцирующий новые идеи, технологии, образцы продукции...

Слушая суждения заместителя директора Центра по конверсии, я вот о чем думал. В недоброй памяти застойный период, да и позже мы много говорили о научно-техническом прогрессе, необходимости внедрять достижения науки в практику. Признаюсь: это слово "внедрять" меня всегда коробило. Ведь "внедрять" - это значит преодолевать сопротивление. Не проще ли широко использовать, как это делается во всем цивилизованном мире. Ведь там предприниматели ищут новшества, платят за них немалые деньги, а у нас изобретатель ходит и упрашивает: "Возьмите ради Христа, за так".

- Интеллектуальный потенциал, - продолжал Владимир Белугин, - понятие не абстрактное. Научное достояние Федерального ядерного центра, а если точнее, то России в целом, это его люди, их квалификация. Где еще, решая фундаментальные сложнейшие проблемы и прикладные задачи, трудится 6 академиков, свыше 60 докторов наук, около 700 кандидатов, около 10 тыс. инженеров и специалистов и столько же примерно рабочих. Всем этим людям подходит одно определение: профессионалы высочайшей квалификации...

Арзамас-16 - один из крупнейших в мире научных центров. И не только по численности работающих. Здесь имеются самые крупные в мире ядерные реакторы, построена самая крупная в Европе лазерная установка, другое уникальное оборудование, которое без преувеличения можно назвать ''инструментами большой науки".

Такие вот суждения. В чем-то они, быть может, и разнятся, но в главном принципиальных расхождений нет. И все-таки безболезненность не преодолена. Напротив, проблемы, которые поначалу считались не столь уж существенными, дают себя знать.

- Нередко предполагается - во всяком случае, экономистами, что работникам науки, теоретикам, экспериментаторам, конструкторам безразличен характер выдаваемой ими "продукции". Это предположение в корне не верно, - говорит академик Юрий Трутнев. - Если признать его правильность, то нужно допустить, что такие работники являются неполноценными людьми. Разве все мы не осведомлены о последствиях того. на что направлены наши усилия? Порой думают, что только за создание ядерного оружия мы и получаем деньги, а потому не хотим разоружения, тормозим конверсию. Чушь все это! Да, мир должен стать безъядерным. Ну а научные исследования тут при чем? И вообще не надо быть наивным, посмотрите, что происходит за нашими границами...

Конечно же, конверсия должна содействовать укреплению безопасности. Она представляет собой процесс, следующий за разоружением и в то же время способствующий разоружению. и не должна превращаться в отправную точку нового этапа гонки вооружений. Не имеет смысла уничтожать одни системы оружия и одновременно разрабатывать другие, еще более смертоносные. Невозможность достижения победы в ядерной войне сегодня очевидна всем, но... За этим самым "но" стоит печальная реальность нашего мира. Соединенные Штаты не отказались от курса наращивания вооружений, не тех старых, которые подпадают под разного рода международные соглашения, а качественно иных. И объяснение этому у них есть: интересы безопасности страны. Выходит, что одним безопасность жизненно важна, а другим...

И здесь всем нам не следует поддаваться ложным иллюзиям. При общем сокращении бюджета Пентагона ассигнования на военные исследования в США растут. А это означает, что создание новых образцов оружия все чаще будет обрываться на стадии проектирования, без внедрения их в массовое производство. Главное - улучшение "качества" военных технологий без расходов на их выпуск, который может быть в случае необходимости достаточно быстро развернут.

И вообще я не стал бы сравнивать нашу ситуацию в области конверсии с тем, что происходит в США. И в Америке, и в западноевропейских странах конверсия означает простое сокращение производства оружия и военной техники в условиях высокоразвитой рыночной экономики, политической и финансовой стабильности, у нас же в России эта проблема имеет иное качественное измерение.

Когда-то военный теоретик Древнего Рима Вегетиус сказал: "Если хочешь мира, готовься к войне". Эту ставшую крылатой фразу подтверждают многовековые попытки предотвратить агрессию с помощью военной силы, сохранить мир путем создания мощных вооружений и угрозы их применения, а также многочисленные войны (а их только в XX веке было более 200), которые продолжаются даже в условиях опасности ядерной катастрофы. Возможно, настало время вспомнить слова одного из блестящих творческих мыслителей нашего столетия А.Эйнштейна, который говорил: "Нельзя в одно и то же время вести подготовку к войне и пытаться предотвратить ее".

Предвижу упрек: все это не более чем словесные красивости. Возможно. Но вернемся к конверсии. Многие современные научные центры и предприятия оборонных отраслей имеют узкую специализацию, используют специфические технологии, особое сырье и полуфабрикаты, что затрудняет их быстрый перевод на производство гражданской продукции. Кроме того, при переходе к гражданскому производству персонал НИИ, КБ и заводов может потерять некоторые преимущества, в частности, это касается фондов заработной платы и приоритетов в получении финансовых и материальных ресурсов.

Признаем и тот факт, что военные исследования и разработки способствуют научно-техническому прогрессу. Не секрет, что они привели к появлению новшеств в авиации, космонавтике, вычислительной технике, материаловедении и других областях.

Каким бы совершенным ни был, скажем, кухонный комбайн, холодильник или пылесос (чего у нас сейчас так не хватает, особенно если говорить о доступных ценах), они не идут ни в какое сравнение с производством ядерного и высокоточного оружия. Ясно, что переход на ширпотребовскую продукцию не вызывает энтузиазма у рабочих и инженеров, которые вынуждены изготовлять "товар" невысокого технического и технологического уровня и, разумеется, более дешевый.

- Если рассуждать о конверсии, - замечает Владислав Мохов, - то надо искать преемственность по производству, технологическим процессам, техническому уровню и квалификации кадров. К тому же особенность конверсии в оборонном комплексе в том, что мы непрерывно выходим на большой наукоемкий уровень и значит автоматически обеспечиваем высокий уровень не только в военном производстве, ной в тех гражданских отраслях, где они находят применение...

От себя добавлю. Оборонщики предъявляют к своей продукции такие высокие требования, что допускается лишь один отказ на 10 тысяч. Если сказать об автоматических системах для ракет, то срок гарантии продукции здесь превышает два десятилетия.

А когда ассигнования на науку резко сокращаются, когда такой Центр, как Арзамас-16, не в состоянии обеспечить сейчас наработку своих стендов и золотое национальное достояние простаивает, это обернется тем, что надежность техники упадет. Более того, положение в научно-производственных объединениях таково, что великолепные ученые не обеспечены ни зарплатой, ни соответствующим оборудованием. Из-за такой политики, отсутствия централизованных вложений и заботы об экспериментальной базе, которую постоянно нужно обновлять, мы придем к тому, что завтра в пока еще передовой оборонной отрасли будем пожинать такие же плоды, как и в очень многих других отраслях. И еще один вывод. Мне представляется, что КБ и НИИ следует загружать несерийным выпуском товаров народного потребления, а их опытно-конструкторской разработкой.

В Арзамасе-16 к конверсии относятся с глубоким пониманием как внутренних экономических проблем страны, так и новых политических условии, складывающихся на планете. Конверсионные программы Центра сгруппированы по нескольким генеральным направлениям. К первому относятся разработки в интересах энергетического комплекса страны (для нефтегазодобываюшнх отраслей, энергосбережения, безопасности атомной энергетики); ко второму - для промышленности и сельского хозяйства; к третьему - для экологии и медицины; к четвертому - работы по созданию сертификационных и испытательных центров (моделирование всех видов эксплуатационных и аварийных воздействий и нагрузок); к пятому - участие в создании специальных банков данных. На сегодня имеется 18 программ, все они прошли экспертизу, одобрены, признаны актуальными. Однако все это активно заработает лишь в том случае, если будут выделены средства. И не кем-нибудь, а государством. В любой развитой стране проблемы конверсии - это государственная забота. Причем при всей важности конверсионных процессов нельзя забывать о главном: вопрос о конверсии напрямую связан с безопасностью России.

Есть ли выход из лабиринта?

- Есть, - считает первый заместитель научного руководителя Федерального ядерного центра Радий Ильхаев. - Мое личное мнение таково: на конверсию может работать 15% мощности института. 50% должны удовлетворять военные, оборонные нужды, 35% - фундаментальные исследования. Но, - делает оговорку Ильхаев, - все это условное деление, соотношение можно регулировать в зависимости от конкретных задач и требований. Главное, чтобы люди, нацеленные многие годы на решение крупных, наукоемких и очень сложных программ, чувствовали, что в них нуждаются и они приносят пользу. К сожалению, последнее время подобного не наблюдается. Это печальная реальность, и от нее никуда не деться. Между тем именно этим людям, по праву их квалификации, предстоит большая и ответственейшая работа по утилизации ядерного оружия.

И последнее. Поскольку в настоящее время имеется немало примеров реальной конверсии, достойных изучения и распространения, необходимо убедить правительство и законодательные органы в том, что важную роль в этом процессе играют экспериментальные программы, позволяющие проверить и уточнить наши представления о конверсии. Это избавит от серьезных проблем, возникающих при сокращении военных бюджетов. При этом не имеет никакого смысла откладывать такие программы до тех пор, когда реальные потери многократно превзойдут ожидаемые выгоды. Их нужно начинать немедленно. От эйфории пора переходить к трезвым расчетам.

Уже давно настало время остановиться, перевести дух и спокойно, без надрыва проанализировать все стороны конверсии, провести независимую экспертизу ее планов. Иначе нам грозит "обвал" (или "провал" - как хотите), который закончится тем, что мы останемся и без пушек, и без масла.

Жизнь учит: прежде, чем тратить миллиарды на какой бы то ни было крупный проект, нужна его независимая высококвалифицированная экспертиза. Эта экспертиза должна иметь право и "сомневаться" в уже принятых к исполнению решениях. За ней, а не за заинтересованными министерствами и ведомствами должно быть "последнее слово" в решении судьбы проектов. Только так мы сумеем обезопасить себя от экономических катаклизмов.

Все сказанное в полной мере можно отнести и к конверсии. В настоящее время мы начинаем понимать, что конверсия - процесс сложнейший и, если говорить по большому счету, - это наука. А коль так, то ее процессы должны осуществляться на основе научного подхода, без спешки и наскоков, с учетом всех факторов и возможных последствий, после тщательнейшей проработки и расчетов, с выделением необходимого финансирования. Иного пути нет.

За пять лет конверсии уже наломано немало дров. Действовать и дальше методом проб и ошибок уже нельзя: слишком мал лимит времени, слишком велика цена ошибок.