Эволюция взглядов на военную безопасность и пути ее обеспечения
Вестник Академии военных наук № 3-2003г (стр.90-94)
Эволюция взглядов на военную безопасность и пути ее обеспечения
В.М.Захаров,
доктор военных наук, профессор, действительный член АВН
Как не странно, но сама категория «военная безопасность» весьма слабо разработана отечественной военной наукой. Достаточно сказать, что она до последнего времени отсутствовала в энциклопедических изданиях. Только в 2003 г. журналом «Безопасность Евразии» был издан энциклопедический словарь-ежегодник, где военная безопасность определяется как «состояние и объективные (в том числе латентные) тенденции развития общества, а также совокупность внутренних и международных условий и факторов, которые нейтрализуют или исключают возможность нанесения личности, обществу, государству ущерба военным путем, средствами вооруженного насилия». Нетрудно заметить, что такое определение почти полностью копирует преамбулу Концепции национальной безопасности Российской Федерации.
Причем, и это следует отметить особо, само появление в России такого документа, как Концепция национальной безопасности, стало результатом копирования чужой, а может быть и чуждой политической культуры.
В Соединенных Штатах Америки необходимость представления стратегии национальной безопасности в виде специального государственного документа обусловлена нелинейным расширением сферы их национальных интересов, которая сейчас охватывает практически весь земной шар и даже космическое пространство. Именно в данном документе официально закреплено положение о необходимости защиты экстерриториальных «национальных интересов» США, имеющих весьма слабую привязку к защите граждан этой страны. Следует отметить также, что в США подготовка такого документа, как «Стратегия национальной безопасности» не преследует цель дать ответ на мессианские ожидания общества. Этот документ носит практический, в некотором роде даже ритуальный характер. Он является исключительно элементом парламентского контроля за деятельностью исполнительной власти.
Следует отметить также, что важным моментом, нашедшим свое вполне конкретное отражение в американских доктринах и концепциях, является утверждение о необходимости обеспечения собственной военной безопасности путем поддержания и способствования развитию демократии во всем мире (существует даже устойчивое словосочетание - «стремление к миру и демократии»). Считается, что в условиях грядущей всемирной победы демократии (или, с системной точки зрения, в условиях вырожденной, однородной формы структуры мира) опасность войны (особенно в глобальном масштабе) будет гораздо меньше, чем в случае существования комбинации различных форм государственного устройства и организации общества в виде «цивилизаций».
В этой связи обращает на себя внимание официальный документ министерства обороны США, разработанный еще в 1989 г. и содержащий перечень тем исследований, в разработке которых военные практики заинтересованы в первую очередь. Одно из ведущих в нем мест занимало направление, формулируемое следующим образом: «Разработка законодательной и международно-правовой базы использования военной силы для установления демократии во всем мире». Так что база для двух Иракских войн и трагедии Югославии закладывалась задолго до самих этих событий.
В американских документах под путями обеспечения военной безопасности понимается наука и искусство создания и использования политической, экономической и психологической мощи нации совместно с ее вооруженными силами для установления желаемого уровня и вида контроля над противной стороной в интересах достижения целей государственного развития. При этом, кроме термина «безопасность» (security), используются еще три термина: «угроза» (threat), «вызов» (challenge) и «риск» (risk). Они обозначают возможности какой-либо страны, группы государств или явлений угрожать («угроза»), противодействовать («вызов») или определенным образом мешать («риск») достижению целей национальной безопасности. Понятие «противник» (enemy), как правило, используется вместо данных терминов только при разработке планов ведения военных действий.
В обеспечении военной безопасности вооруженным силам отводится задача силового сдерживания как стратегии устрашения вероятного противника с целью предотвращения развязывания им войны. На протяжении всей «холодной войны», особенно после Карибского кризиса, сдерживание являлось ключевым элементом поддержания status quo между СССР и США, выводя конфликтный потенциал в неприемлемую для обеих сторон область «игры с нулевым результатом». С окончанием «холодной войны», распадом Советского Союза и изменениями в стратегическом окружении начала происходить также трансформация стратегии сдерживания.
Прежде всего, с точки зрения американских аналитиков, существенно расширился спектр возможных противников, способных угрожать безопасности Соединенных Штатов. Соответственно стратегия сдерживания трансформируется от биполярного противостояния «холодной войны» в необходимость предотвращения военной угрозы со стороны широкого круга потенциальных врагов, варьирующих от индивидуальных террористов, различных скоординированных транснациональных групп, «государств-изгоев», а также государств - равных соперников. Стратегия сдерживания по отношению к каждому из указанных выше типов потенциальных противников обладает своей спецификой.
Поскольку сдерживание возможно на каждом уровне противостояния, начиная, например, от экономической войны, вооруженных конфликтов и кончая неограниченной ядерной войной, можно также выявить «лестницу сдерживания».
Условно можно выделить две основных стратегии реализации концепции сдерживания - тотальное сдерживание и выборочное сдерживание.
При тотальном сдерживании на каждом из возможных уровней конфликта оно обеспечивается посредством создания неприемлемого для противной стороны ожидаемого соотношения «выгода - затраты» от проводимого ею курса действий на конфронтацию. Необходимым условием реализации стратегии тотального сдерживания является примерное равенство или превосходство боевых возможностей над боевыми возможностями противника на всех уровнях конфликта.
Стратегия выборочного сдерживания не требует примерного равенства или превосходства в боевых возможностях на всех уровнях конфликта и в силу этого является более дешевой, хотя и более рискованной. Она предполагает сознательный выбор тех или иных уровней конфликта, на которых возможно и целесообразно осуществление сдерживания. Выборочное сдерживание не только допускает, но и требует при необходимости либо создания действительной угрозы эскалации конфликта, либо сознательной, примой его эскалации до уровня, на котором сдерживание еще обеспечивается. Это возможно лишь при условии, что дальнейшая эскалация с этого уровня т невыгодна противнику вследствие получения им недопустимо большого ущерба.
В США существует более детализированная картина «лестницы сдерживания», в которой собственно сдерживание принимает вид одного из элементов обеспечения национальной безопасности государства- По словам заместителя министра обороны П. Вулфовица, упомянутая «лестница» включает в себя четыре «ступени», определяемые как «гарантии», «предупреждение», «сдерживание», «нанесение поражения». «Гарантии» союзникам и друзьям предполагают развитие военных возможностей США (что и является предупреждением потенциальным противникам). Если сигналы «предупреждения» оказываются неэффективными, то стратегия реагирования поднимается на следующую ступень . определяемую как «сдерживание». Если и последнее не вызывает «нужной» реакции со стороны противника, то ему наносится военное поражение с последующей оккупацией его территории и сменой политического режима.
Традиционно главным объектом сдерживания является политическое руководство государства-противника, поскольку именно оно принимает решения о применении военной силы. Однако с появлением проблемы борьбы с международным терроризмом (который не имеет государственной субъектности) возникла и проблема поиска тех элит, в отношении которых должно осуществляться сдерживание. При этом задача создания механизмов обеспечения военной безопасности стала приобретать во многом абстрактный (или сверхуниверсальный) характер. Однако военное строительство не может быть абстрактным, так как всякое силовое сдерживание, которое, в первую очередь, и обязаны осуществлять национальные вооруженные силы, связано с проблемой защиты конкретных интересов страны и ее союзников. Поэтому оно должно быть всегда конкретно и ориентировано на потенциального противника.
В этих условиях американское военно-политическое руководство пошло по пути «назначения» потенциального противника. Механизм такого «назначения» достаточно прост. Во-первых, определяются страны, с территории которых может осуществляться против США террористическая деятельность в любой ее форме. Во-вторых, в ультимативной форме выдвигается требование к политическому руководству этих стран по снятию такой террористической угрозы. Далее события развиваются по уже знакомой схеме «лестницы сдерживания».
Опасность такого подхода Соединенных Штатов к обеспечению собственной военной безопасности заключается в том, что, во-первых, волюнтаристическое «назначение» может сделать потенциальным противником любое государство, а во-вторых, военная мощь, которую приобрели США после развала СССР, а также решимость ее применить (что показала последняя война в Ираке) делает весь мир заложником американских политических интриг.
Тем не менее, такая стратегия сдерживания новых и всех возможных противников, встраиваясь в качестве составляющей части в общую стратегию обеспечения национальной военной безопасности, все же имеет свою особую специфику, связанную с тем, что объектом террористических атак является не столько государство в совокупности его институтов, сколько важнейшие элементы инфраструктуры. Причем американские эксперты выделяют три основные стратегии обеспечения безопасности инфраструктур: защиту, сдерживание и недопущение атак.
Еще в 1998 г. на национальном уровне правительство США инициировало программу обеспечения безопасности национальных критических инфраструктур от серьезных атак до 2003 г. Зга программа была призвана интегрировать различные государственные ведомства для совместного планирования, распределения информации и координации действий по защите инфраструктур. Кроме того, задачей программы являлось согласование действий государственных учреждений и частных предприятий, что особенно важно, учитывая, что свыше 90 % критических инфраструктур США находится в частных руках. Результатом этой программы стало создание единого Министерства безопасности отечества (The Department of Homeland Security).
Кроме опыта США, представляют интерес изменения подходов к обеспечению военной безопасности и других ядерных стран. Так, если в годы «холодной войны» Великобритания решала эту задачу в русле обшей военной политики НАТО, на которую определяющее влияние оказывали США, то в настоящее время британское военное руководство переосмысливает роль вооруженных сил как политического инструмента и вносит коррективы в перечень решаемых ими задач.
Основные подходы к реформированию военной политики Великобритании заложены в документе «Стратегический обзор оборонной политики» (Strategic Defence Review - SDR), который был опубликован в июле 1998 г. В его преамбуле в качестве важнейших задач, стоящих перед правительством и военным командованием страны, выделяются оценка национальных интересов в сфере безопасности и определение роли, места и параметров, которым должны соответствовать вооруженные силы в будущем. На взгляд британских аналитиков, изменения, произошедшие в сфере безопасности после окончания «холодной войны», носят одновременно положительный и отрицательный характер. В качестве главного положительного момента называется отсутствие сегодня прямой военной угрозы для Великобритании и Западной Европы. С другой стороны, появились новые угрозы и риски безопасности, которые имеют иную природу по сравнению с угрозами «холодной войны».
Помимо определения основных приоритетов в области безопасности, в «Обзоре» проведено исследование более определенных военных задач, стоящих перед британскими вооруженными силами на текущий момент и на долгосрочную перспективу.
В 2001 г., после событий 11 сентября, в «Обзоре» появилась новая глава, в которой подчеркивается, что сегодня можно ждать нападения со всех направлений любыми средствами. Поэтому необходимо стремиться сдерживать противника от всякого применения оружия массового поражения против страны, национальных интересов или союзников, а также и любые другие нападения, которые могут привести к массовым жертвам или оказать серьезный ущерб экономике, окружающей среде и дестабилизировать правительство и общество.
Официально заявляется, что Великобритания и НАТО считают обстоятельства, при которых можно было бы рассматривать возможность использования ядерных вооружений, крайне маловероятными. Тем не менее основная (но не единственная) роль в сдерживании отводится именно ядерным силам. В настоящее время ядерные силы Великобритании состоят из 4 подводных лодок класса «Авангард», вооруженных ракетами «Трайдент II» американского производства. Одна из подлодок, оснащенная 48 ядерными боеголовками, всегда находится в боевом патрулировании. При этом заявляется, что «Трайдент» является окончательной гарантией безопасности страны и предупреждением для любого потенциального агрессора о том, что в случае нападения он потеряет больше, чем выиграет.
Однако следует отметить, что в новой главе декларируется, что теперь сдерживание не ограничивается исключительно ядерным компонентом. Теперь все силы должны играть свою определенную роль в сдерживании. При этом заявляется, что оно должно вестись по широкому спектру, то есть необходимо влиять на правящие режимы отдельных государств, внушающих опасение, организованные группы или даже индивидуумов, демонстрируя готовность применить все необходимые средства для их сдерживания от агрессии против Великобритании и ее союзников. Там же, где это необходимо, военные и иные действия должны быть предприняты для разрушения политических, экономических, военных и технических средств потенциального или реального противника.
Таким образом, Великобритания стремится поддерживать широкий и гибкий диапазон военных средств, включая обычные вооружения, обладают возможностями по нанесению мощных высокотсчных ударов в целях снижения непреднамеренного ущерба. Вместе с тем средства устрашения Великобритании простираются далеко за пределы военного» измерения. В сдерживании также свою роль играют иные механизмы, в частности эффективные политические, финансовые, экономические и юридические санкции, направленные как против отдельных (государств, так и индивидуумов.
Францией термин «ядерное устрашение» был введен в оборот сорок лет назад генералом Шарлем де Голлем и используется с тех пор примерно с тем же смысловым наполнением, что термин «ядерное сдерживание» (nuclear deterrent США в период «холодной войны». Отличие ситуации с концепцией «сдерживания» Франции от того, что наблюдается сегодня в США, в том и заключается, что она не претерпела пока (несмотря на предпринимавшиеся в 90-е годы попытки) принципиальных изменений. Так, в речи, произнесенной президентом Ж. Шираком 8 июня 2001 г. в Институте национальной обороны (IHEDN), в частности, указывалось, что" «опирающаяся на право, а также на вооруженные силы (более мобильные, более коллективные и более европейские), наша безопасность будет и далее гарантироваться прежде всего ядерным устрашением ядерное устрашение - это сердцевина тех средств, которые позволяют ей реализовывать принцип стратегической автономии, вытекающий из нашей политики в области обороны».
Следует признать, что французская концепция сдерживания в большей степени продиктована, скорее, относительной недостаточностью ресурсов у Франции, нежели осмысленным и осознанным выбором. Доктрина сдерживания сильным слабого (1а dissuasion du fort au faible) является интеллектуальной конструкцией, опирающейся на определенный арсенал. Данная идея соразмерялась с имеющимися средствами, а не средства изыскивались в соответствии с уже разработанной концепцией. Отличительной чертой этой концепции является ее сугубо оборонительный характер (никто не может и помышлять о нападении на неприступную крепость, каковой является французская территория), нападение же на Францию будет расценено не иначе как агрессия.
Рассмотрение стратегии сдерживания в политике обеспечения национальной безопасности КНР немыслимо без оценки стратегического окружения и перспектив его развития. Тем более что они существенно отличаются от бытующих на Западе. Вообще, в КНР существует детальная картина трансформации международной системы в будущем. Она базируется на тезисе формирования многополярногомира, сопровождаемого постепенным закатом мотва США.
Согласно этим воззрениям, во многом совпадающим с тезисами Мао Цзэдуна двадцатипятилетней ладности, в новом стратегическом окружении, помимо-, самого Китая, в роли мировых держав будут выкупать еще четыре - пять в значительной мере враждебных ему государств: Соединенные Штаты, Россия, Индия и Япония, к ним же надо отнести ЕС. При США, Россия и КНР будут обладать сопоставимыми ядерными арсеналами, т.е. равными потенциалу-. сдерживания по отношению друг к другу, Учитывая сегодняшнее состояние Китая, который по прежнему остается слабым и бедным государствомt по сравнению с крупнейшими индустриальными державами, предполагается, что он будет стремиться избегать втягивания в локальные войны, конфликты сферы влияния или борьбу за ресурсы. Такая политика отражает позицию Дэн Сяопина, согласно которой Китай должен «тянуть время и наращивать свои возможности».
В связи с этим стратегия сдерживания в китайской трактовке представляется синтезом силовых (стратегического ядерного сдерживания) и несиловых (политико-дипломатических) мер.
Сложившуюся сегодня ситуацию в сфере ядерных потенциалов США и КНР китайская «Белая книга» за 2002 г. квалифицирует как взаимное «сдерживание» («эчжи»). Причем позиция КНР в данном вопросе характеризуется как неизбежный ответ на военное строительство США, как наиболее сильного из потенциальных противником и как «МИРОВОГО гегемона», не заинтересованного в росте и укреплении Китая.
Несиловые меры, по мнению китайских политиков, должны заключаться в искусном маневрировании между складывающимися «полюсами» с целью избежания вовлеченности в вооруженные конфликты до тех пор, пока вооруженные силы (НОАК) КН Р не пройдут комплексной модернизации.
Что касается России, то, несмотря на падение ее престижа на международной арене и потерю статуса одной из двух сверхдержав, она является крупнейшим государством мира, которое объективно оказывает воздействие на состояние региональной и глобальной безопасности, что не позволяет надеяться на возможность проведения изоляционистской политики. Наряду с этим Россия, хотя она и не заинтересована в участии в военных конфликтах, вынуждена исходить из возможности осуществления агрессии против нее самой. В связи с этим стратегия сдерживания потенциального агрессора не только сохраняет свою актуальность, но и становится наиболее важным элементом в политике обеспечения военной безопасности.
Представляется, что оценка характера и источника угроз безопасности России может быть осуществлена, исходя из градации источников угроз, принятой в США. Эта градация является достаточно общей и вполне применимой не только для американских реалий. Так, по отношению к индивидуумам вполне могут быть применены нормы международного и уголовного права, а сдерживание равных соперников, по меньшей мере в ближнесрочной перспективе, будет иметь форму сдерживания Соединенных Штатов как глобального конкурента. В этом отношении система стратегической безопасности России и США строилась и продолжает строиться на укреплении стратегической стабильности и сдерживания, что было характерно и для периода конфронтации между двумя сверхдержавами. Однако угроза применения ядерного оружия друг против друга продолжает оставаться главным элементом политики и стратегии обеспечения безопасности этих двух крупнейших государств.
Можно по-разному оценивать степень существующих угроз для военной безопасности страны, равно как и вероятность возникновения таких критических ситуаций. Но даже в том случае, если эта угроза является крайне маловероятной, руководство России, осуществляя политику сдерживания равного соперника (США), должно обладать всеми возможностями по полному использованию тех инструментов, которые находятся в ее распоряжении. Главным из них, несомненно, продолжают оставаться стратегические ядерные силы.
Вместе с тем смещение системы военных угроз с глобального на региональный уровень привело к настолько серьезным подвижкам во взглядах на роль ядерного оружия в их парировании, что речь уже должна идти о трансформации самих принципов ядерного сдерживания. Так, хотя в последнее время и доказывалась несостоятельность стереотипов о принципиальной невозможности контролировать масштабы возможного применения ядерных вооружений каким бы то ни было другим способом, кроме их радикального сокращения, а также масштабно применять ядерное оружие из-за катастрофических экологических последствий, вся теория и практика военного строительства до последнего времени, и это следует особо подчеркнуть, указывала на существующее противоречие между, с одной стороны, военно-стратегической целесообразностью и военно-техническими возможностями боевого применения ядерного оружия, а с другой - политическими издержками такого шага.
В условиях, когда политические аспекты военного строительства вступают в противоречие с военно-стратегическими и военно-техническими аспектами, возникает ситуация, которую американские специалисты в области ядерного планирования обозначили как проблему слабости силы. Суть этой проблемы заключается в том, что, хотя использование ядерных вооружений кардинально повышает боевые возможности войск (сил), сам этот факт ведет к колоссальным политическим издержкам.
В этой связи следует напомнить, что суть ядерного сдерживания заключается в достижении политических целей не путем военной победы в ходе ядерной войны, а посредством угрозы такой войны. Однако механизм реализации такой угрозы, достаточно ясный в контексте двухполюсного противостояния, когда проецирование друг на друга ядерной военной мощи олицетворяющими полюса сверхдержавами в решающей мере обеспечивало и региональную стабильность, начал вызывать массу вопросов в постбиполярном мироустройстве. Например, конкретизация боевых задач и этапность их выполнения, что, собственно, и должно определять количественно-качественные характеристики ядерных сил и лежать в основе их практического строительства.
После исчезновения традиционных военных опасностей, которым США и СССР противостояли в течение последних пятидесяти лет, на смену угрозе мировой ядерной войны пришла опасность региональных войн, которым, по логике рассуждений, должны соответствовать не только концептуальные подходы к боевому применению ядерного оружия, но и соответствующие ядерные средства вооруженной борьбы. В связи с этим в американской ядерной стратегии появился новый аспект - схемы ядерной войны с третьим миром и даже, как утверждается в исследованиях, проведенных несколько лет тому назад независимыми учеными Берлинского информационного центра трансатлантической безопасности (Berlin Information Center for Transatlantic Security (BITS) и Британо-Американского Информационного совета по безопасности (British American Information Council (BASIC), с формированиями, не имеющими государственной субъектное™. А недавно журнал Time сообщил, что уже в ближайшее время США могут начать производство новых типов ядерных боеприпасов, разработки которых ведутся по двум основным направлениям: модификация существующих ядерных зарядов для поражения бункеров, расположенных на глубине до 300 метров, а также создание ядерных мини-боеприпасов для уничтожения складов химического и бактериологического оружия.
Таким образом, абсолютное финансовое, технологическое, информационное, управленческое и военное господство США в мире обеспечивает им политическое доминирование и позволяет не замечать нормы, ранее казавшиеся незыблемыми (например, запрет применять военную силу против суверенных государств без санкции Совета Безопасности ООН). Становятся ненужными дипломатия (о бессмысленности которой при наличии большой дубинки в свое время так убедительно говорила М.Олбрайт) и международное право, ибо серьезное желание реализуется прямым действием. А как далеко способны американцы заходить на этом пути, показывают все те же события в Югославии и Ираке.
Подводя итог всему выше сказанному, приходится констатировать, что формирование однополюсного мира не делает жизнь народов, его населяющих, безопаснее. При этом США демонстрируют готовность применить военную силу в любое время и в любом месте по своему усмотрению. Опираясь на абсолютное экономическое и военно-политическое доминирование, США могут позволить себе разрабатывать и реализовывать достаточно гибкие стратегии силового сдерживания. Что же касается ряда других стран, в том числе и России, то диапазон путей обеспечения их национальной и военной безопасности стал значительно уже и в близкой перспективе сузится еще более, вплоть до прямого подчинения национальным интересам США.
Примечания:
1 Безопасность Евразии 2002. Энциклопедический словарь-ежегодник.// Фонд поддержки исследования проблем «Безопасность Евразии». Издательство «Книга и бизнес». -М.: 2003.
2 CBD, June 5,1955.
3 Department of defense/ Dictionary of Military and Essociated Terms. JCS, 1989.
