СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ НОВОЙ ВОЕННОЙ ДОКТРИНЫ РОССИИ

ВЕСТНИК АКАДЕМИИ ВОЕННЫХ НАУК

№ 1(18)/2007

Генерал армии М.А. ГАРЕЕВ,

доктор военных наук,

доктор исторических наук,

профессор, президент АВН

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ НОВОЙ ВОЕННОЙ ДОКТРИНЫ РОССИИ

Как известно, в настоящее время действует принятая в 2000 году военная доктрина Российской Федерации. На заседании Совета безопасности в июне 2005 года Президентом РФ В.В. Путиным была поставлена задача о разработке новой военной доктрины России. Необходимость разработки новой редакции военной доктрины России возникла в связи с тем, что после утверждения действующей доктрины в 2000 г. произошли существенные изменения в направленности и содержании тенденций развития геополитической и военно-политической обстановки, характере угроз оборонной безопасности государства, уточнены задачи, стоящие перед Вооруженными Силами и другими войсками РФ. Претерпели большие изменения система государственного управления и уровень социально-экономического развития страны, ее демографический потенциал.

К тому же некоторые положения утвержденной военной доктрины оказались нежизненными, так как не отвечают в полной мере сложившимся в последние годы реалиям и по существу уже не работают в интересах укрепления безопасности страны.

Исходя из всего этого, нам предстоит сегодня обсудить и попытаться дать научно обоснованный ответ на ряд назревших принципиальных вопросов, связанных с разработкой новой редакции военной доктрины России, выработать некоторые новые подходы к решению этой важной задачи.

Нужен ли в государстве такой документ, как военная доктрина?

Поскольку кроме России и некоторых стран СНГ, в других странах документа с таким названием не существует, часто на международных конференциях и официальных встречах, в отечественной прессе поднимается вопрос: для чего, кроме военной науки, нужна еще военная доктрина и вообще зачем нужен такой документ и не лучше ли вообще отказаться от него? Для того, чтобы правильно ответить на этот вопрос, нужно за названием разглядеть его существо и практическое назначение.

Дело в том, что в военной науке, как и в любой науке, могут существовать различные взгляды по вопросам обороны страны, военного строительства и применения Вооруженных Сил. Считается, что в сфере науки - это даже хорошо, ибо различные взгляды, сопоставление мнений стимулируют развитие науки. Но в области практической деятельности по обеспечению обороны страны невозможно исходить из различных взглядов. Например, один командующий войсками округа может считать, что надо осуществлять комплектование армии только по контракту, другой может полагать, что лучше это делать по призыву. Могут возникать различные подходы и по другим вопросам. Но в любом государстве по этим вопросам должны быть единые подходы. Поэтому еще в 20-е годы прошлого века возникла необходимость отбирать из области военно-научных знаний и устанавливать систему обязательных для всех официально принятых доктринальных взглядов по важнейшим оборонным вопросам.

В новой редакции военной доктрины предлагается записать, что военная доктрина - это система официально принятых в государстве концептуальных взглядов и положений на противодействие угрозам и обеспечение оборонной безопасности, предотвращение войн и вооруженных конфликтов, военное строительство, подготовку страны, Вооруженных Сил и войск к защите Отечества, способы подготовки и ведения вооруженной борьбы и других форм борьбы в целях обороны страны.

Из этого определения видно, что военная доктрина отражает не в полном объеме вопросы национальной безопасности, а только часть из них, а именно то, что связано с оборонной безопасностью.

Без такой системы принятых в государстве официальных взглядов ни одна страна не может обойтись. И в таком понимании, если брать именно существо дела, военная доктрина есть в любом государстве. Документы, где эти доктринальные взгляды излагаются, могут называться по-разному. В России, Белоруссии, Казахстане и др. - военная доктрина, в США - стратегия национальной безопасности, «Стратегическая концепция НАТО», в КНР - «оборонная доктрина».

В западных странах иногда любое высказывание могут назвать «доктриной Брежнева», «доктриной Рейгана» и т.д. У нас традиционно более строгий, четкий подход к этим вопросам и нам не нужно отходить от их понимания. С точки зрения методологической военная школа России всегда стояла на более высоком уровне, и нам не обязательно по всем вопросам подстраиваться под других.

Военная доктрина - это по существу декларация о политике государства в области обороны, объявляемая своему народу и всему миру. Одни намерения государства объявляются открыто, другие - завуалированно. Поэтому в ней не должно быть каких-либо закрытых разделов.

Военная доктрина как система официально принятых взглядов на оборону страны, по коренным вопросам защиты Отечества и военной службы затрагивает интересы всех государственных структур, всего общества и всех граждан РФ. Поэтому не оправдывает себя ранее существовавшая практика, когда военную доктрину пытается разработать определенная группа лиц в отрыве от общественности и военно-научных кругов. Доктрину и программу военной реформы Фрунзе в 20-е годы обсуждала вся страна, вся армия. Положения доктрины, обращенные к своей стране, призваны обеспечить единство понимания государственными органами и обществом оборонных задач и мобилизовать всех граждан и российских воинов на осознанное и активное участие в их реализации. Это важно еще и потому, что доктрина должна быть не просто разработана и навязана сверху, а внутренне осознанно воспринята народом и всем личным составом военной организации как свое кровное дело.

Разумеется, было бы более обоснованным, если бы разработке основ военной доктрины предшествовало принятие новой Концепции национальной безопасности, но поскольку разработка этого документа задерживается, вполне возможно, если мы будем рассматривать одновременно и некоторые концептуальные вопросы национальной безопасности, из которых должны исходить военно-доктринальные вопросы.

Желательно также, чтобы при составлении новой редакции военной доктрины были учтены некоторые изъяны и слабые места действующей доктрины. В частности, в ней следует более четко определиться с понятиями «оборонная безопасность» и «военная безопасность». Оборонная безопасность, оборона страны всегда рассматривались как более широкие понятия, чем военная безопасность и применение военной силы. Прежде всего потому, что оборонная мощь, оборонная безопасность осуществляются усилиями всей страны с учетом не только военных, но и экономических, информационных и других угроз с применением как невоенных, так и военных средств.

Не случайно во время Великой Отечественной войны были созданы Государственный комитет обороны, деятельность которого охватывала оборонные усилия всей страны, и Ставка ВГК, которая занималась в основном военными вопросами. И в наше время Конституция РФ (ст.71, м) устанавливает, что «в ведении Российской Федерации находятся ... оборона и безопасность; оборонное производство»; в ст.114, д. говорится, что правительство «осуществляет меры по обороне страны». В Законе РФ «О безопасности» (ст.13) значатся «государственная, экономическая, общественная, оборонная, информационная, экологическая и иные виды безопасности».

Несмотря на все это, в действующей военной доктрине все сводится только к военной безопасности. Однако нерационально и недопустимо, когда при разработке каждого нового официального документа устанавливаются новые понятия, противоречащие прежним. А главное, в данном случае в этом нет ни научной, ни практической необходимости. Термин «военная безопасность» вполне правомерен, но он относится лишь к военной сфере обороны страны. Кроме того, в действующем варианте доктрины слишком много отвлеченных теоретических положений. Например, перечисление принципов, целей, задач, видов строительства, подготовки и применения ВС или международного военного сотрудничества и других вопросов, которые изложены в соответствующих словарях, учебниках и энциклопедиях. Все эти положения никого ничему не обязывают и поэтому спросить с кого-то за их выполнение невозможно. Вообще в документе, где излагаются официальные взгляды, недопустимо излишнее отвлеченное теоретизирование.

В новой редакции военной (оборонной) доктрины целесообразно добиваться более предметных, конкретных формулировок, рассчитанных на их безусловное выполнение. Например, вместо само собой разумеющегося положения, что в военном строительстве нужно учитывать экономические возможности государства, было бы более целесообразно поставить более определенную задачу по созданию экономических основ обеспечения надежной обороны страны.

Есть и некоторые другие вопросы, относящиеся к структуре и содержанию военной (оборонной) доктрины, которые требуют своего дополнительного изучения и предварительной проработки. Невозможно, как это некоторым людям представляется, сесть и по своему наитию начать сочинять военно-доктринальные взгляды. Есть такие сложные и неоднозначные вопросы, которые нужно еще основательно, всесторонне исследовать, проработать и, может, еще не раз друг с другом посоветоваться. Для этого некоторые назревшие проблемы нужно не сглаживать, а наоборот обострить их, чтобы лучше уяснить их суть. И сегодня мы должны говорить не только о том, как записать, сформулировать то или иное положение, а постараться обосновать их.

Следует иметь в виду также, что оборонных вопросов многие тысячи и все их невозможно изложить в каком-либо одном документе. Объективно, практически официально принятые военно-доктринальные вопросы находят отражение в основном в пяти группах (комплексах) документов:

1. Концепция национальной безопасности.

2. Основы военной (оборонной) доктрины, где излагаются лишь основополагающие важнейшие вопросы организации обороны страны.

3. Законодательные, юридические и правительственные документы: «Закон о безопасности», «Закон об обороне», «Закон о воинской обязанности и военной службе», постановления и распоряжения Правительства по вопросам обороны и военного строительства.

4. Боевые уставы и наставления, определяющие деятельность Вооруженных Сил и других войск в боевой обстановке.

5. Общевоинские уставы и основополагающие приказы, наставления, руководства, регламентирующие повседневную жизнь и деятельность Вооруженных Сил и других войск.

Мы сегодня рассматриваем основы военной доктрины.

На какие вопросы призваны отвечать основы военной (оборонной) доктрины?

Если обобщить их главную суть, то основы военной (оборонной) доктрины призваны отвечать на следующие основные вопросы:

1. Каковы характер современных угроз для безопасности России и вытекающие из них оборонные задачи?

2. Какая нужна военная организация для РФ (Вооруженные Силы и другие войска) для нейтрализации потенциальных угроз и выполнения оборонных задач?

3. Возможные способы применения Вооруженных Сил и других войск. Виды войн и вооруженных конфликтов на современном этапе и в перспективе до 2015 года, которые могут быть навязаны России. И с учетом этого - какой должна быть направленность воинского обучения и воспитания личного состава?

4. Как подготовить к обороне страну в целом, прежде всего, в экономическом, военно-промышленном и морально-политическом отношении?

Исходя из изложенного, нам представляется целесообразным иметь примерно следующую структуру новой редакции военной доктрины России:

Вступительная часть: определение военной (оборонной) доктрины и ее предназначение.

Первый раздел:

Угрозы безопасности России и вытекающие из них оборонные задачи.

Второй раздел:

Политические и правовые основы военной (оборонной) доктрины.

Третий раздел:

Военно-стратегические основы военной (оборонной) доктрины.

Четвертый раздел:

Военно-экономические и военно-технические основы военной (оборонной) доктрины.

Иногда предлагают выделить в отдельные разделы и некоторые другие вопросы, например, международного военного сотрудничества. Но, видимо, нерационально чрезмерно раздроблять структуру военной доктрины. Тем более, что существует еще доктрина или концепция внешней политики, где эти вопросы находят отражение. А в тексте военной доктрины желательно ограничиться изложением лишь важнейших приоритетов военно-технического сотрудничества с другими странами, включив их в раздел военно-экономических и военно-технических основ военной доктрины.

О направленности и основном содержании военной (оборонной) доктрины

В самом начале военной доктрины обычно принято давать в сжатом виде перспективы развития военно-политической обстановки. И действительно, чтобы осознанно действовать в оборонной сфере, надо ясно отдавать себе отчет в том, куда мы идем, что и во имя чего мы должны быть готовы оборонять и защищать.

И при всем стремлении уйти от излишней политизации и идеологизации рассматриваемых вопросов и сосредоточиться на их практической стороне, мы не можем закрыть глаза на то, что нас ждет в будущем.

А объективная, непредвзятая оценка перспектив развития мировых процессов показывает, что все суждения насчет того, что наступил «конец истории», альтернатив больше нет, и человечество вышло на единственно верный магистральный путь либеральной рыночной экономики, - не учитывает в полной мере реально происходящих в мире ведущих тенденций и объективных процессов.

Одна из этих тенденций состоит в том, что господствующая в настоящее время либеральная экономика, главным смыслом которой является извлечение максимальной прибыли и неограниченное потребление, хотя и имеет свои большие преимущества, но она в исторической перспективе неизбежно сама себя исчерпывает. Никто не может опровергнуть совершенно очевидную историческую данность: если только Россия, Китай, Индия, Бразилия и другие страны начнут потреблять столько ресурсов, сколько потребляют на душу населения США, то ресурсы планеты уже в ближайшем будущем истощатся, а загрязнение мирового пространства станет критическим. Например, выдвигая на первый план установление контроля за поставками энергоресурсов под эгидой НАТО, США исходят из того, что у них нет другого выбора, так как американцы потребляют четверть добываемой на планете нефти, располагая лишь 3% разрабатываемых запасов.

Разработка альтернативных возобновляемых энергоресурсов может как-то смягчить этот процесс, но в целом проблему в ближайшие десятилетия не решит. Неумолимо сокращаются не только сырьевые и водные ресурсы, но и леса, плодородные земли, экологически благополучные районы. В ближайшие 10-15 лет экологический и энергетический факторы станут главной причиной политических и военных конфликтов. Одни государства будут стремиться поставить под свой контроль энергоресурсы, как это сделано в Ираке, у других не останется другого выхода, как погибать или сопротивляться.

Учитывая все это, рано или поздно, мировое сообщество встанет перед проблемой определенного ограничения, регулирования и качественной трансформации объема и характера производства.

Если же ООН, национальные правительства ведущих стран, крупнейшие транснациональные компании и другие международные организации не найдут пути и методы координации и регулирования производства и потребления, то со всей остротой встанет задача выживания многих народов и борьба за ресурсы крайне обострится, вызывая соответствующую политическую и экономическую конфронтацию. На этой почве не исключена возможность и военного противоборства. Огромный разрыв в жизненном уровне «Золотого миллиарда» и остальных народов создает почву для терроризма и войны всех против всех. Хотя, конечно, не совсем правомерно все причины терроризма сводить к бедности. КНДР или Куба - бедные страны, но там нет разгула терроризма. И теракт в США 2001 года совершили далеко не самые бедные люди. Вообще ни одну проблему нельзя излишне упрощать.

Характер угроз во многом будет зависеть от того, каким будет в будущем политическое устройство в мире.

Не только экономические, но и политические перспективы не столь очевидны. Казалось бы, необратимо развитие по демократическому пути. И Россия полна решимости идти по этому пути. Но современные политтехнологии и деньги делают ее слишком управляемой определенными кругами. И если в той или иной стране уже сотнями лет одни и те же «слоны» или «ослы», чередуясь между собой, приходят к власти, то для свободного волеизъявления избирателей там мало что остается. И никаким высокоточным оружием такую «демократию» навязать другим народам не удастся. Демократия по своему существу - это народовластие и она может быть реализована, подчеркнем еще раз, только при осуществлении именно суверенной демократии.

Главное состоит в том, что при существующем в настоящее время мироустройстве невозможно рационально решить ни одной из назревших мировых проблем, в т.ч. распространения оружия массового поражения. Разбой, который был учинен в Югославии, в Ираке или в Ливане, подтолкнул только к тому, что многие страны любой ценой пытаются обзавестись ядерным оружием, полагая, что без него в наше время невозможно защитить свою страну.

Для того, чтобы решить эти и другие проблемы и избежать глобальной катастрофы, нужно менять политику ведущих государств, прежде всего, отказываться от гегемонии и диктата, укреплять доверие и сотрудничество между народами во имя общего выживания.

Однако некоторые политики и политологи, в т.ч. отечественные, предлагают другие пути трансформации современного мироустройства.

Во-первых, полагают они, нужно смириться с монополярным миром под эгидой США, и все так называемые «демократические страны» должны объединиться вокруг этого лидера и помогать ему насаждать по всему миру «демократические ценности».

Во-вторых, развернувшееся после Второй мировой войны народно-освободительное движение и поддержка его объявляются ошибочными, поскольку это привело, по их мнению, к появлению целого ряда неустойчивых «несостоявшихся» государств, образующих конфликтные зоны нестабильности. Английский профессор Фергюссон предлагает возродить английскую систему колониализма как наиболее рациональную систему управления этими остальными, несостоявшимися государствами, в т.ч. оказавшимися в постсоветском пространстве. При этом не слышно, чтобы США собирались снова стать колонией Великобритании. Все эти теории, как всегда, для других.

Но ничего в мире не проходит бесследно. И все более становится очевидным, что бремя лидерства и ответственности, которые взвалили на себя США, становится непосильным даже для такой мощной сверхдержавы. И из лагеря не только демократической партии уже раздаются призывы как-то разделить это бремя с другими ведущими державами.

Жестко складывающаяся реальность, прагматизм вынудит даже самых упертых конгрессменов еще раз подумать, что лучше: иметь ли Россию партнером или в качестве противника, которого надо нейтрализовать.

Совершенно очевидной является и другая реальность: без России в современном мире ни один серьезный вопрос решить невозможно. И нам конфронтация ни с США, ни с Западом, ни с Востоком не нужна.

И можно со всей определенностью сказать: альтернативы многополюсному миру, с кристаллизацией важнейших центров влияния (США, Евросоюз, Россия, Китай, Индия), практически нет.

При реально складывающейся расстановке сил в мире для России наиболее целесообразно, опираясь на ООН, сотрудничая с НАТО, ОБСЕ, Евросоюзом, Китаем, Индией и другими заинтересованными государствами, настойчиво выступать на международной арене за преодоление конфронтационной политики, добиваясь по возможности принятия международно-правовых норм, запрещающих подрывные действия против других стран. При сохранении многополярного мира борьбу за коренное оздоровление международных отношений могли бы поддержать и многие другие заинтересованные в этом страны и общественные круги. Анализ тенденций развития международной обстановки свидетельствует о том, что проводимый США политический курс неизбежно приведет к противостоянию со значительной частью мира. И объективно складываются условия, когда России придется выступить в роли геополитического арбитра.

Вместе с тем необходима определенная умеренность в определении и отстаивании национальных интересов, чтобы жестко отстаивать только действительно жизненно важные интересы. Национальные интересы не должны принижаться, иначе ограничиваются возможности экономического развития и реализации геополитических факторов. Вместе с тем опыт послевоенных лет показал, что излишний максимализм и нереальность провозглашенных национальных интересов и целей, стремление жестко и любой ценой осуществить их порождали конфронтационную внешнюю политику, военную доктрину, приводя к подрыву экономики и полному крушению ложно понятых национальных целей.

Угрозы безопасности России и вытекающие из них оборонные задачи

Это самый сложный вопрос, вокруг которого наблюдается самый большой разброс мнений. Причем суть его всячески затуманивается и запутывается всякого рода дезинформационными акциями.

Между тем, если без лукавства подходить к этой проблеме, не привязываясь к какому-либо конкретному государству, суть ее в принципе совершенно очевидна. В современном мире, где все основано на конкуренции, все зависит от того, какую политику проводит руководство страны. Если у государства есть свои национальные интересы и оно намерено их отстаивать, то эти интересы могут вступить в противоречие с интересами других стран, могут возникнуть и потенциальные, и прямые угрозы. Если та или иная страна не особенно дорожит своими интересами и готова во всем потакать другим государствам, то действительно не будет и угроз, кроме одной - потери своего суверенитета, что теперь в некоторых кругах считается уже не национальным бедствием, а благом.

Директор Московского центра Карнеги вообще считает, что: «Отказ от суверенитета ради безопасности является признаком Европы эпохи постмодерна, будучи сегодня основополагающим принципом Евросоюза» («Профиль», 9.05.2005). В Европе в составе НАТО появились государства, которые готовы хоть в Ирак, хоть в Афганистан послать свои войска, поселить у себя противоракетные системы и иностранные войска, которые оккупационными теперь уже не называются.

В свете всего этого идея суверенной демократии для России имеет большой смысл. Ибо в современных условиях без сохранения суверенитета невозможно в полной мере осуществить ни демократические, ни социально-экономические преобразования. Вместе с тем защита суверенитета и своих национальных интересов в глобализирующемся мире становится более трудной задачей, чем в прежние времена. Поэтому и оценка угроз безопасности России и решение оборонных задач в военной доктрине должны быть пронизаны идеей безусловного отстаивания суверенитета и национальных интересов России при любых обстоятельствах.

При подготовке новой редакции военной доктрины наиболее острые разногласия возникли по вопросу о том, как оценивать характер современных угроз и способы противодействия им. При этом обозначились два подхода:

Первый (принятый в действующей военной доктрине), когда доктрина ориентируется только на военные угрозы и способы противодействия им военными средствами.

Второй предполагает исходить из коренных военно-политических изменений в мире и учета более широкого круга угроз, осуществляемых как военными, так и невоенными средствами: политико-дипломатическими, экономическими и информационными.

На опыте распада СССР, Югославии, на примере «цветных» революций в Грузии, Украине, Киргизии и других регионах можно наглядно убедиться, что главные угрозы объективно существуют и реализуются не только или не столько военными средствами и способами, а, главным образом, скрытыми и открытыми методами политико-дипломатического, экономического, информационного воздействия, различными подрывными действиями и вмешательством во внутренние дела других стран. В книге Петера Швейцера «Победа - роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря» и других публикациях последних лет убедительно рассказывается, как это все происходило. И как объединились свыше 400 крупнейших мировых банков, чтобы обрушить цены на нефть, как проводили специальную операцию по созданию движения «Солидарности» в Польше, избранию кардинала Войтылы на пост Папы Римского, как втянули СССР в афганскую войну и многое другое.

Кстати, одним из генераторов осуществления этой политики был Гейтс, ставший теперь министром обороны США. Он знает, как это все делается. И нам не нужно ничего самим придумывать. Об этом откровенно пишут теперь сами западные политологи и историки. Нам нужно лишь делать выводы и извлекать уроки. В свете всего этого интересы безопасности РФ требуют не только оценить, но и определить адекватные меры реагирования на подобного рода угрозы.

Если по-прежнему, несмотря на эти новые явления, наша военная доктрина будет связана только с военными угрозами и военными способами обеспечения безопасности страны, тогда напрашивается необходимость иметь отдельную «доктрину» или другой какой-то документ, который определил бы порядок противодействия так называемым «невоенным» угрозам. Но все эти невоенные и военные угрозы отделить друг от друга невозможно, они тесно взаимосвязаны, нередко «дипломатический» нажим или экономические санкции подкрепляются вооруженной блокадой, другими формами силового давления.

Дело еще и в том, что масштабы военных усилий, оборонный бюджет во многом зависят от того, насколько полно и эффективно будет решаться первая часть задач по предотвращению угроз и их нейтрализации политико-дипломатическими и другими невоенными средствами. Но соответствующего спроса и ответственности за это пока нет. Если, скажем, не вовремя взяли Грозный или затянулось уничтожение какой-то банды, то это всюду, в т.ч. в СМИ, вызывает немедленную реакцию, а если годами тлеет где-то социально-политический конфликт, то это особенно никого не беспокоит.

Учитывая все это, и поскольку объективно существующие новые угрозы для России отменить невозможно и оборона страны должна осуществляться усилиями всего государства, было бы более целесообразным рассматривать все военные и невоенные угрозы в их органическом единстве и изложить официальные взгляды на обеспечение безопасности страны в одном документе. Возможно, его следует тогда называть «оборонная доктрина». Но дело не в названии. Оно может быть и другим. Главное - определиться, как реагировать на новый характер угроз.

При этом в военной доктрине желательно сформулировать главные угрозы, относящиеся именно к оборонной безопасности, не смешивая в одну кучу бедность и террор, инфляцию, ядерную угрозу и многое другое.

Например, в действующей военной доктрине обозначена такая угроза, как расширение военных блоков в сторону РФ. Однако НАТО продолжает неуклонно расширяться, а это как угроза не воспринимается и ничего не предпринимается. В последние годы даже в официальных документах все угрозы для России сводятся в основном к наркотикам и терроризму, а ядерной угрозы или опасности прямой агрессии как будто больше не существует.

Реально главными источниками и причинами возможного осложнения военно-политической обстановки остаются социально-политические, экономические, территориальные, религиозные, национально-этнические и другие противоречия между различными регионами и государствами. Но изменились формы и масштабы проявления этих противоречий.

После окончания «холодной войны» со снижением напряженности глобальной конфронтации между двумя сверхдержавами и военно-политическими блоками наиболее острые противоречия переместились на региональные, межгосударственные уровни.

На наш взгляд, если обобщить все многочисленные и многообразные угрозы, то главные из них в современных условиях представляются примерно в следующем виде.

Во-первых, это политика и усилия определенных международных сил и ведущих государств, посягающих на суверенитет РФ, ущемление ее экономических и других интересов, различные формы политического и информационного давления и подрывных действий, как это было в Украине, Грузии, Киргизии и других странах. Территориальные претензии к РФ почти по всему периметру наших границ. Сохранение территориального суверенитета затрудняется в наше время еще и тем, что одна из целей глобализации - размытие не только экономических, духовных, но и территориальных границ. Особенно острый характер приобретает для нас угроза энергетической безопасности. Высшие руководители НАТО даже изменение цен на энергоресурсы склонны теперь рассматривать как своего рода агрессию.

Отсюда вытекает такая оборонная задача, как предотвращение, локализация и нейтрализация подобных угроз политико-дипломатическими, экономическими, информационными и другими невоенными средствами.

Во-вторых, угроза применения ядерного оружия против России и распространения оружия массового поражения. Практически ядерное оружие всех государств, владеющих сегодня этим оружием, предназначено в конечном счете против России. В связи с этим оборонная задача, связанная со стратегическим ядерным сдерживанием возможной агрессии, приобретает еще большее значение, чем в прежние годы.

В-третьих, сохраняются военные угрозы для России, вероятность возникновения вооруженных конфликтов, а при определенных обстоятельствах и крупномасштабной войны, стремление ведущих держав сделать качественный рывок в достижении доминирующего военно-технического превосходства, наличие на подступах к России мощных группировок вооруженных сил, резко нарушающих военный баланс сил. Нельзя не считаться и с тем, что НАТО расширяет сферу своей деятельности и намерено действовать в глобальном масштабе.

Из внутренних угроз наиболее опасными являются терроризм и сепаратизм, подогреваемые, как правило, извне и направленные против единства и территориальной целостности России.

Исходя из этого, в военной доктрине можно было бы записать, что определяющей задачей Вооруженных Сил и других войск становится первоочередная готовность к выполнению боевых задач в локальных вооруженных конфликтах, антитеррористических операциях и мобилизационная готовность к выполнению задач в региональных крупномасштабных войнах.

Еще до начала конференции, когда никто еще ничего не говорил, одна из газет опубликовала статью, в которой участников конференции обвинили в том, что мы намерены заведомо объявить потенциальными противниками России США и другие страны НАТО. Это было бы самое нехитрое дело. Но, как заявил министр иностранных дел РФ СВ. Лавров: «Сегодня в мире нет ни одного государства, которое мы могли бы рассматривать в качестве противника» (Н.Г. 25.12.2006 г.). Это наша официальная позиция.

Для того, чтобы наша военная доктрина была жизненной, надо исходить не из идеологических соображений, а из той сложной противоречивой реальности, которая в действительности для нас складывается.

Как на Западе, так и на Востоке есть силы, заинтересованные в сильной и стабильной России. В той же Америке есть силы, которые с самого начала выступали против войны в Ираке. В последнее время (особенно после террористического акта в США в сентябре 2001 года) произошли некоторые позитивные сдвиги в отношениях России с США и НАТО. Но есть и влиятельные круги, которых сильная и самостоятельная Россия не устраивает.

При всех обстоятельствах нам нежелательно обособляться от Запада. Предложения политиков, призывающих заключить союз с Китаем, Индией, нереальны. Ибо это зависит не только от нас. Китай и Индия отходить от США и других стран Запада не будут, ибо только там можно получить доступ к передовым технологиям. России нужна многовекторная политика, которая должна определяться исключительно своими национальными интересами.

Для США и России, как и других стран, появляются новые общие угрозы и другие объективные факторы, которые предопределяют не только противоречия и расхождения, но и некоторые общие интересы, которые будут диктовать и необходимость сотрудничества, как это случилось, например, во время Второй мировой войны.

Поскольку для ведущих стран мира (в т.ч. России, Китая, США, других стран НАТО) существуют общие угрозы, которые можно нейтрализовать только совместными усилиями, в российской военной доктрине целесообразно также иметь положения, которые способствовали бы сопряжению и согласованию военных доктрин различных стран, в том числе в области борьбы с терроризмом. Транснациональные угрозы требуют создания транснациональных механизмов противодействия им. Возможно и разделение зон ответственности между НАТО и ОДКБ.

В условиях, когда некоторыми странами делаются попытки принизить роль ООН в деле обеспечения международной безопасности, России выгодно поддерживать решения ООН об оборонительном характере военной доктрины с тем, чтобы объединить вокруг себя страны, заинтересованные в укреплении ООН и других международных организаций, обеспечении безопасности и стабильности.

Вообще Россия может и должна в меру возможностей содействовать сдерживанию конфронтации, всячески избегать ее. Но она не может уклониться от всех явлений и процессов, происходящих на международной арене. И не правы некоторые видные политики, утверждающие, что России с самого начала надо было поддерживать и экспансию США в Ираке и «оранжевые революции» в Грузии и на Украине. Если придерживаться такой политики, то наша страна потеряет свое лицо и с ней вообще никто не будет считаться.

Надо учитывать и все возрастающее влияние транснациональных сил, с которыми не могут не считаться и страны НАТО. В отличие от прошлого, эти силы открыто с ядерной Россией не воюют. «Противник», главная противостоящая нам сила остается за кулисами. Такая «двухслойная политика» вводит в заблуждение общественное мнение и создает много неопределенностей.

Однако при научном анализе военно-политической обстановки и в практической разведывательной деятельности все сводится в основном к оценке политики и стратегии отдельных государств или коалиции стран, но недостаточно уделяется внимания проникновению и выявлению замыслов и практических действий многочисленных международных и транснациональных сил, особенно их сугубо скрытых мозговых политических и экономических центров, соответствующих филиалов в различных странах. Поэтому многие важные процессы оказываются вне поля нашего зрения. С учетом этого обстоятельства целесообразно определить задачи по совершенствованию разведывательной деятельности.

Из всего сказанного следует, что объявление тех или иных государств потенциальными или явными противниками в наше время теряет свой смысл.

О политических основах военной доктрины

В этом разделе, как и прежде, предлагается изложить важнейшие положения военной политики России на современном этапе. Прежде всего желательно подчеркнуть, что Россия будет утверждаться как великая держава. Это определяется не чьими-то желаниями, а рядом основополагающих объективных факторов: историческими традициями, геополитическим положением, реально существующими экономическими, социально-политическими и духовными потребностями, которые отменить невозможно. Если Россия будет великой, сильной державой, тогда будет стабильность на всем евроазиатском материке, сохранится сама Российская Федерация. Если она не будет таким государством, то она может перестать существовать как таковая.

В этом же разделе излагается отношение государства к обороне и защите Отечества. В действующих основах доктрины подчеркивается миролюбивая направленность политики Российского государства, стремление к сотрудничеству со всеми государствами, разрешению всех политических, экономических и других противоречий в первую очередь мирными, дипломатическими средствами. Главный упор делается на предотвращение войн и конфликтов, всемерное содействие установлению глобальной и региональной стабильности и безопасности. С этим положением связан и вопрос о союзниках. В первую очередь надо видеть союзников среди стран СНГ, членов ОДКБ и других государств, готовых с нами наиболее тесно сотрудничать. Но главное условие того, чтобы у нас были надежные союзники - это экономическая и военная мощь, социально-политическая и культурная привлекательность нашей страны, чтобы она в первую очередь сама была надежной для других. За союзников нужно бороться. Американцы не стесняются подбирать из среды своих граждан правителей для других стран и даже берут их на полное финансовое содержание. А мы, к сожалению, даже с родной Белоруссией с трудом договариваемся.

Конечно, в структурах СНГ или ОДКБ многое еще не ладится. Но при взаимной заинтересованности можно со временем что-то и отладить. Но если совсем не будет никаких обязывающих договорных отношений, тогда для всех этих стран ситуация будет еще хуже. Ведь проблемы по распределению усилий, взаимодействия существуют и в такой казалось бы отлаженной организации, как НАТО. Если союзные страны в Афганистане месяцами не могут договориться между собой, как передвинуть с севера на юг какую-нибудь роту или устанавливают до 50 ограничений на использование выделенных войсковых контингентов (не использовать в наступательных целях, ночью, не выходить за пределы опорных пунктов, не вмешиваться, если рядом с ними везут наркотики и т.д.), то не трудно понять, что все это может означать в более серьезной боевой обстановке. Но никто из-за этого не драматизирует обстановку в НАТО. Несмотря на все трудности, настойчиво и терпеливо надо отлаживать сотрудничество и в рамках СНГ или ОДКБ. Например, в отношениях РФ с Белоруссией немало еще сложностей, но несмотря на все это, военное сотрудничество может служить хорошим примером.

Провозглашая свою приверженность к миру и сотрудничеству со всеми странами, вместе с тем необходимо четко и определенно подчеркнуть готовность и решимость России отстаивать свои национальные интересы, независимость и территориальную целостность страны всеми имеющимися средствами, в том числе и путем применения военной силы.

Нет оснований отказываться и от понятия «оборонительный характер» военной доктрины.

21 декабря 1990 г. Генеральной Ассамблеей ООН принята резолюция, в которой говорится о том, что на вооруженные силы всех государств должны возлагаться задачи лишь предотвращения войны, индивидуальной и коллективной самообороны, а также совместных действий в соответствии с главой VII Устава ООН в отношении угроз миру, нарушения мира и актов агрессии.

В Декларации Римской сессии НАТО 1991 г. прямо говорится, что «цели Союза являются чисто оборонительными». В стратегической части документа опять подчеркивается, что Союз сохранит свое оборонительное назначение. В военной доктрине Китая говорится об «активной обороне», что предполагает как оборону, так и возможность нанесения упреждающего удара для срыва агрессии. В военных доктринах ряда стран СНГ подчеркивается оборонительный характер доктрины, а в Белоруссии она так и называется «Военная оборонительная доктрина Республики Беларусь».

У России могут быть свои подходы. Но совсем не учитывать направленность военных доктрин других стран тоже невозможно. Вообще, когда говорят об оборонительном характере военной доктрины, имеется в виду только одно: то или иное государство не будет первым начинать войну. Это положение не относится к способам ведения вооруженной борьбы.

Когда начинается война и речь идет о жизни и смерти государства, ни одна армия ничем себя ограничивать не станет и будет применять и наступление, и оборону, и все другие способы ведения военных действий, которые потребуются по обстановке.

В конце XX - начале XXI столетия перед нами возникли такие исторические факты, когда в ходе противоборства на международной арене без непосредственного применения вооруженной силы стали рушиться целые государства и коалиции государств - СССР, Варшавский Договор, Югославия, Чехословакия и другие.

Из всего этого делается вывод: значит, может быть война и без применения вооруженной силы, война - это в первую очередь экономическая, дипломатическая, психологическая, информационная борьба, а роль вооруженной силы, вооруженной борьбы отодвигается на второй план.

Однако, согласно словарю Даля, борьба - это противоборство в той или иной сфере без применения оружия, а война - это когда применяется оружие.

На протяжении всей истории человечества происходили социально-политическая, дипломатическая, экономическая, идеологическая, религиозная, психологическая и иные формы борьбы. Условно, для образного выражения, говорили и продолжают говорить о «торговой», «психологической», «холодной», «информационной» войнах и т.д. Но если любая форма борьбы между государствами или внутри общества - это действительно «война», тогда вся история человечества - это сплошная война, и состояния мира никогда не существовало. Крушение и распад тех или иных государственных образований не означает, что обязательно была война, крушение государств не всегда является признаком и следствием войны. В результате природных катаклизмов исчезали огромные континенты, города, от чумы и других болезней гибли целые народы. Но если что-то гибнет, рушится, это не является основанием для отождествления всех этих явлений с войной.

Основная суть специфики войны, главный ее признак- в применении вооруженного насилия, война в подлинном ее смысле связана с военными действиями. Во время войны при решающей роли вооруженной борьбы продолжаются и все другие формы борьбы (экономическая, идеологическая, психологическая, информационная и др.), но они приобретают совсем иной, более ожесточенный и разрушительный характер. Если до начала войны экономическая борьба ведется в виде торговых ограничений, эмбарго или блокады, то с началом военных действий промышленность и другие объекты экономики противостоящих сторон разрушаются. Информационная борьба сопровождается массированным электронным подавлением всех средств управления войсками и оружием, уничтожением средств управления и информационной борьбы.

Да и с точки зрения законодательной, юридической неправомерно всякое противоборство мирного времени рассматривать как войну. Согласно ст. 18 Федерального Закона «Об обороне» состояние войны объявляется в случае вооруженного нападения на Российскую Федерацию со стороны другого государства или группы государств и заканчивается с прекращением военных действий.

С началом войны вводятся соответствующие законы и положения военного времени. Сейчас немало говорят о том, что против нас идет третья или уже четвертая мировая война, но военного или даже чрезвычайного положения никто не вводит. Вообще - слишком вольное обращение с такими словами, как война, девальвирует это суровое понятие и притупляет его адекватное восприятие в обществе.

При всех обстоятельствах значение военной силы сохраняется, и сегодня в мире считаются прежде всего с государствами, чья экономическая мощь подкрепляется мощью военной.

Вместе с тем нельзя не замечать, что в последние годы существенно изменилось соотношение политико-дипломатических, экономических, информационных средств осуществления политических целей. Значение и удельный вес невоенных средств значительно возросли. Они приобрели более целеустремленный и скоординированный характер, увеличились их масштабы и результативность. С учетом всего этого желательно определить задачи и функции различных государственных органов по предотвращению угроз безопасности РФ во всех этих областях деятельности.

В частности, определить задачи по противодействию этим угрозам политико-дипломатическими, экономическими и информационными средствами. Практически эта работа в определенной мере различными государственными органами осуществляется. Но есть необходимость более тесной и четкой ее координации. Требуется определить и ответственный за эту отрасль деятельности головной орган, которым мог бы быть аппарат Совета безопасности.

Координацию деятельности всех государственных органов и силовых ведомств в интересах обороны страны целесообразно возложить на заместителя Председателя Правительства - министра обороны РФ. Поскольку руководство силовыми структурами осуществляется Президентом РФ, целесообразно наделить министра обороны и правами заместителя Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Российской Федерации. Система руководства обороной страны и управления военной организацией должна быть такой, чтобы ее не приходилось перестраивать с переходом на военное положение, как это было в 1941 году.

В условиях все более обостряющейся информационной борьбы особенно актуальными становятся вопросы духовной безопасности, в т.ч. сбережение военно-исторических традиций, выработанных веками идей защиты Отечества.

Весьма важным является также и сохранение памяти о Победе в Великой Отечественной войне как величайшего примера на все времена - как надо защищать свою Родину.

С учетом всего этого в политических основах военной доктрины целесообразно со всей определенностью сказать об отношении российского государства к обороне страны. По своему существу она при всех обстоятельствах должна носить всенародный характер. Согласно Конституции оборона страны, защита Отечества - это не только обязанность тех, кто служит в ее военной организации, но и каждого гражданина страны, а участие его в этом деле может осуществляться по-разному: кто воюет на фронте, а кто-то трудится в тылу.

В ряде западных стран, в т.ч. и в США политические партии могут расходиться по разным вопросам, но они, как правило, оказываются солидарными, когда речь идет об оборонных вопросах. Этим примером не грех бы воспользоваться и ведущим российским политическим партиям. В свете этого трудно, например, понять, когда в программных документах нашей ведущей политической партии «Единая Россия», как и в прежних, ничего не сказано об обороне страны, защите Отечества и военной службе.

Воспитание патриотизма должно быть определено в военной доктрине как важнейшая государственная и общественно значимая задача. Разумеется, не из каждого гражданина может произрасти подлинный патриот. Это не всякому дано. Но общество вправе ожидать от каждого человека элементарной гражданственности, хотя бы на уровне мопассановской Пышки, которая, пусть и была женщиной легкого поведения, но не хотела иметь дело с пруссаками, которые оккупировали ее страну.

Но если известная российская «демократка» открыто заявляет: «Если нападет на нас Запад, то я встречу его войска с цветами, буду их пятой колонной», а наши СМИ тиражируют это, если печать заполнена инструкциями, как можно избежать военной службы, то не трудно и понять, сколь сложным становится в наше время воспитание защитника Отечества.

И надо в новой военной доктрине четко определить меры, направленные на то, чтобы сделать военную службу действительно общественно привлекательной и конкурентно-способной, а призывы к уклонению от нее - антиконституционными деяниями.

В свете сказанного, большим изъяном концепции национальной безопасности и действующей военной доктрины является то, что по существу все задачи по обеспечению безопасности возложены на федеральные органы. Принижена роль губернаторов и других местных органов власти, самих граждан российских регионов. Для общества и граждан расписаны в основном права, а их обязанности и ответственность не определены. Не в полной мере это учтено и в новом законе «О противодействии терроризму». Но ведь ни МВД, ни ФСБ, ни другие правоохранительные органы в области внутренней безопасности, ни Вооруженные Силы в деле отражения внешней агрессии не смогут успешно решать свои задачи без поддержки народа, общества и каждого гражданина. Все это целесообразно учесть при переработке концепции национальной безопасности и военной доктрины.

Кроме того, в первом разделе военной доктрины найдут отражение и правовые вопросы (в т.ч. международные), а также организация обороны страны.

О военно-стратегических основах военной (оборонной) доктрины

В этом разделе речь будет идти о характере возможных войн и конфликтов, проблемах борьбы с терроризмом, задачах военной организации России, в т.ч. МВД, ФСБ, МЧС и других структур, направленности и приоритетах военного строительства, возможных способах применения Вооруженных Сил и других войск, организации военного управления и военной службы.

По содержанию этот раздел желательно представить примерно в том духе, как это сделано в выступлении Президента РФ В.В. Путина и министра обороны РФ СБ. Иванова в октябре 2003 г., изложенных в так называемой Белой книге «Актуальные задачи развития Вооруженных Сил РФ».

Но события стремительно развиваются и с учетом перспектив изменения характера вооруженной борьбы кое-что, видимо, потребуется уточнить.

Главной особенностью международного противоборства и войн XXI века становится все более тесное переплетение социально-политических, экономических, информационных и военных процессов.

Еще в те годы, когда появилось ядерное оружие и был установлен стратегический паритет, ведущие державы, осознавая катастрофические последствия развязывания большой войны, в противоборстве со своими противниками стали делать главную ставку на подрывные действия и на то, чтобы теснить их развязыванием локальных войн и вооруженных конфликтов. Любое национально-освободительное движение, революции с той или иной стороны великими державами поддерживались. В этих же целях использовался и терроризм, превращаясь в ряде случаев в государственный терроризм. Знаем мы об этом не только по книжкам. Мне пришлось столкнуться с этим еще в 1989 году под Джелалабадом, куда с большими деньгами прибыл Бен-Ладен и организовал штурм города. Затем американские службы через Пакистан и Саудовскую Аравию вооружили талибов, затем - косовских сепаратистов и т.д. Вторжение в Ирак превратило эту страну в один из центров терроризма. В прошлом году в Андижане я беседовал с участниками этих событий и убедился, что мятеж, как и у нас на Кавказе, был инспирирован извне. И действенной международной антитеррористической концепции не будет, пока не разберемся, кто стоит за спиной террористов и кто с каким терроризмом борется. Как-то К.Райс сказала, что советский режим был отвратительным, потому что «они вторглись в Афганистан». А кто сегодня там находится?

Сопротивление международному произволу в политике, вопиющая социальная несправедливость порождают сопротивление народных масс против всего этого. Террористы - это лишь их передовые отряды. Без поддержки определенных политических сил, спецслужб, различных слоев населения терроризм не может долго существовать. Такое его глубокое и сложное перемешивание с населением и проникновение в глубь государственных, общественных и религиозных структур и создает базу для сетевой войны по принципу « все против всех», где сразу и не поймешь «кто за какой интернационал».

Исходя из всего этого, в последнее время в мире появляется все больше книг, где проповедуется идея о кардинальной трансформации войны, когда якобы войны между государствами изживают себя, а регулярные вооруженные силы отжили свой век.

Получают все большее распространение войны против негосударственных организаций или между ними, которые названы «нетренитарными войнами». В лучшем случае останутся спецподразделения, частные охранные подразделения трубопроводов, других объектов, общество будет само себя охранять, а подобная невидимая «армия» перемешается с населением и тоже будет воевать сетевыми методами. В переведенной на русский язык книге Мартина Ван Кревельда так и сказано: «В будущем войны будут вести не армии, а группы, членов которых мы сегодня называем террористами, партизанами, бандитами и грабителями, но которые придумают для себя более приемлемые официальные титулы... большая часть современной военной мощи бесполезна в качестве инструмента для расширения политического влияния или защиты собственных политических интересов» .

«...единственным способом возродить способность страны вести войну может стать роспуск существующих Вооруженных Сил и создание на их месте новых, что, в свою очередь, может с большой вероятностью потребовать того или иного рода политической революции». В другой подобной книге (Хардта и Негри) тоже утверждается, что «сегодня все войны обретают сетевые формы». Но для борьбы с сетью нужна другая сеть.

Люди, проповедующие подобные взгляды, весьма агрессивны, любого, кто осмелится им возразить, они назовут реакционерами, которые держатся за устарелые доктрины. Но независимо от того, наивно заблуждаются эти люди или выполняют чье-то задание, объективно их «теории» льют воду на мельницу террористов и по крайней мере направлены против стабильности в мире и оборонных интересов России.

В связи с этим желательно, во-первых, определиться, для ведения каких войн и для решения каких оборонных задач необходимо строить и готовить Вооруженные Силы и другие войска. С учетом изложенных выше угроз, для российских Вооруженных Сил и других войск первоочередной становится готовность к выполнению боевых задач в локальных войнах, вооруженных конфликтах и антитеррористических операциях. Но при определенных обстоятельствах возможно возникновение крупномасштабной региональной войны, непосредственной угрозы которой пока нет, но полностью ее исключать нельзя и необходимо обеспечить хотя бы мобилизационную готовность Вооруженных Сил к таким войнам.

Министр обороны РФ СБ. Иванов отмечал, что не может «исключать появления на определенном этапе государства или группы государств, которые будут претендовать на нашу территориальную целостность, выдвигать какие-то претензии или, пользуясь слабостью России, пытаться нас шантажировать, в том числе военной мощью». Но к такому повороту событий надо и заблаговременно готовиться. Невозможно, приспособив Вооруженные Силы к действиям только в мелких конфликтах, затем спешно перестроить их к серьезной войне. На Международной конференции в Москве Генеральный секретарь НАТО Робертсон настойчиво советовал быстрее реформировать российские Вооруженные Силы и приспособить их только к борьбе с терроризмом. Однако направленность строительства и подготовки вооруженных сил США и НАТО совсем иная. И, конечно, не только для борьбы с терроризмом создаются армады авианосцев, стратегических подводных лодок, самолетов и ракет, крупные группировки ВВС и Сухопутных войск, военный бюджет (420 млрд долларов) стал больше, чем при подготовке к мировой ядерной войне. Кроме того, события последнего времени наглядно свидетельствуют о том, что террористы не всегда будут действовать только мелкими группами. Они могут захватывать целые страны, как это было в Афганистане, Косово, с применением большого количества бронетанковой техники, артиллерии, авиации. В подобных случаях при проведении антитеррористических операций потребуются организованные действия регулярных войск. И Вооруженные Силы, безусловно, должны овладевать способами борьбы с терроризмом, но не упрощать эту сложную проблему.

Во-вторых, о роли ядерного и обычного оружия.

Войны будущего будут вестись, как правило, лишь с применением обычного, главным образом высокоточного оружия, но при постоянной угрозе применения ядерного оружия. Для России при крайне неблагоприятном соотношении сил на всех стратегических направлениях ядерное оружие остается важнейшим, наиболее надежным средством стратегического сдерживания внешней агрессии и обеспечения своей оборонной безопасности. Поскольку уже сейчас научными учреждениями Запада при содействии некоторых институтов РАН готовятся предложения об установлении международного контроля над российским ядерным потенциалом, которым могут предшествовать провокации террористического свойства, целесообразно заранее разработать меры по противодействию этим акциям.

Вместе с тем при новом характере угроз нельзя абсолютизировать ядерное оружие. Установка на то, что «пока есть ядерное оружие, безопасность России гарантирована» не в полной мере соответствует новым реалиям. У Советского Союза было ядерное оружие, но ядерное оружие осталось, а союзного государства нет. Это оружие теперь не может быть универсальным, его невозможно применить, например, в таких конфликтных ситуациях, как Чечня, для нейтрализации экономических, информационных угроз и всякого рода подрывных действий.

Необходимо учитывать и то обстоятельство, что в связи со снижением возможностей наших космических средств, системы СПРН и ударных средств СЯС, а также созданием стратегического ПРО - все более проблематичным становится нанесение не только ответно-встречного, но и достаточно эффективного ответного удара по потенциальному противнику. Поэтому, учитывая эти обстоятельства, ядерный потенциал нужно поддерживать и наращивать.

Одновременно в военной доктрине необходимо обратить внимание на развитие сил общего назначения - ВВС, ВМФ, Сухопутных войск. Суждения о «ненужности сухопутных войск в современных условиях» носят дезинформационный характер. Даже для оккупации такого сравнительно небольшого государства, как Ирак, США вынуждены собирать силы со всех концов мира (35 стран). Афганистан они передают натовским войскам. В Сомали направляют эфиопские войска. При огромной территории России и возможном появлении в будущем потенциальных противников на востоке и юге, делающих основную ставку на наземную составляющую военной силы, наша страна без достаточно сильных группировок сил общего назначения обойтись не может. Без пограничных войск и минимально необходимых группировок сухопутных войск на важнейших стратегических направлениях невозможно обеспечить даже устойчивость базирования ВВС, войск ПВО, ВМФ, других войск и функционирования всей инфраструктуры страны.

«В дорожной карте трансформации сухопутных войск США» записано: «XXI век требует трансформированных единых вооруженных сил. Мы не можем определенно указать тех, кто будет угрожать Соединенным Штатам и их жизненным интересам, или как наши противники будут реализовывать свои угрозы. Однако мы знаем наверняка, что если мы будем ждать появления этих угроз, чтобы создавать силы для их отражения, будет слишком поздно. Результатом трансформации должны стать новые сухопутные силы, построенные с такими возможностями, которые позволяют одерживать победу в любой ситуации». С точки зрения военной здесь все совершенно правильно и можно лишь поучиться такому прагматичному подходу, ибо опыт войны имеет значительно больший вес, чем бесплодное теоретизирование. Еще совсем недавно говорили, что к нам не придут по земле танковые клинья, на нас обрушатся бомбы и ракеты с воздуха. Но в Ирак, как уже говорилось, прилетели не только стальные птицы, но пришли и танковые и пехотные клинья, собранные теперь со всего света. В соответствии с такой установкой количество бригадных групп в Сухопутных войсках США увеличивается с 34 до 46 бригад.

Предлагается закрепить принятые решения по смешанной системе комплектования Вооруженных Сил, придавая приоритетное значение контрактной системе комплектования личным составом.

В-третьих, подчеркнуть решающее значение воздушно-космической обороны, роль обычного стратегического оружия как решающего средства ведения войны, средств воздушно-космического нападения. Увеличивается пространственный размах вооруженной борьбы, оружие будущего и возросшие боевые возможности ВС позволят наносить мощные удары на всю глубину расположения воюющих государств и прежде всего по экономическим и энергетическим системам, узлам и коммуникациям. Следовательно, срыв воздушно-космического нападения приобретает для обороняющейся стороны решающее значение. Поэтому задача его отражения должна решаться не только Войсками ПВО, а объединенными усилиями и активными ударами, действиями всех видов Вооруженных Сил. В этом смысл объединения ВВС и Войск ПВО. Но и этого теперь уже недостаточно.

Для надежной обороны страны в современных условиях, наряду со стратегическими ядерными силами, первостепенное значение приобретает создание единой системы воздушно-космической обороны страны. По мере совершенствования средств воздушно-космического нападения воздушная и космическая сферы оказываются все более взаимосвязанными. В связи с этим объективно возникает необходимость не восстановления отдельного вида ВС, Войск ПВО, как это иногда предлагается, а создание единой системы ВКО, с объединением в ее рамках всех сил и средств ВВС, ПВО, ПРО и ПКО. Поскольку воздушно-космические средства противника будут производить пуски ракет за сотни и тысячи километров до подхода к цели, в первую очередь необходимо создавать авиационные и противовоздушные комплексы, способные перехватывать средства нападения противника на дальних подступах к нашим объектам. Только при этом условии можно обеспечить надежную оборону страны.

В-четвертых, следовало бы отметить существенные изменения в способах ведения вооруженной борьбы. Прежде всего изменяется соотношение прямых и непрямых действий в стратегии. Непрямые действия, связанные с политическим, экономическим и морально-психологическим воздействием на противника, со способами его дезинформации и подрыва изнутри, всегда играли большую роль. Но в условиях господства идей тотальной войны прямые действия и кровопролитные сражения нередко превращались в самоцель, отодвигая на второй план все другие. В современных условиях, когда ядерное оружие ограничивает стратегические цели, роль упомянутых выше непрямых действий значительно возрастет. Речь идет о большей гибкости военного искусства и более полном использовании всего разнообразия средств и способов действий, в том числе невоенных и нетрадиционных.

Настало время по достоинству оценить решающее значение не только начального периода войны, но и, прежде всего, первого стратегического удара. Хорошо известно, в какое тяжелое положение попала наша армия в первые месяцы войны в 1941 г.

В ходе Маньчжурской стратегической операции наш первый ошеломляющий удар предопределил разгром Квантунской армии и успех всей операции.

В современных условиях, как показывает опыт войны, в районе Персидского залива и в Югославии, противостоять первому массированному удару, ориентируясь только на ответные действия, невозможно.

При хорошо поставленной разведке, установив приготовления противника к нападению, можно заранее привести в боевую готовность ударные средства и буквально с первых минут военных действий нанести ответно-встречные удары по его ракетным, авиационным и морским дальнобойным средствам. И при борьбе с терроризмом наиболее эффективными являются упреждающие действия.

В связи с тем, что в современных условиях главное внимание уделяется применению дальнобойных средств и осуществлению неконтактных операций, целесообразно: с одной стороны, принять срочные меры к созданию и оснащению своих ВС дальнобойными, высокоточными видами оружия; с другой - разработать и применять с нашей стороны в крупномасштабной войне более решительные, активные действия, направляя основные усилия всех видов ВС на поражение дальнобойных средств противника и одновременно навязывать ему именно контактные действия, которых потенциальный противник может избегать.

Рассчитанные на дезинформацию и широко пропагандируемые в СМИ суждения об исключительно бесконтактном характере вооруженной борьбы обрекают войска сил общего назначения на пассивность и бездействие. Вообще дело изображается так, что де война теперь будет сугубо односторонней, управляемой только с одной стороны, а значит сопротивляться сильному агрессору просто бесполезно. Такие настроения весьма опасны, и это также надо отразить в военной доктрине.

При применении вооруженных сил для борьбы с террористами необходимо: с одной стороны - активные, упреждающие действия и удары, с другой стороны - высочайшая бдительность всего личного состава, надежная охрана и оборона всех государственных, общественных и других объектов на территории страны и всех элементов оперативного построения войск, базирования флота, коммуникаций, аэродромов, пунктов управления, объектов тылового и технического обеспечения, что совершенно недостаточно учитывается. В этом отношении российская армия традиционно уязвима. Нашу армию во время войны в большинстве освобождаемых нами стран население всюду хорошо встречало, оказывало всяческую поддержку, и наши командиры не приучены к жесткой обороне и охране своих тылов, как к этому были приучены нашими партизанами немецко-фашистские войска. Некоторые тыловые органы и учреждения привыкли к тому, что им для охраны должны выделяться боевые подразделения. В современных условиях на это надеяться нельзя и поэтому нужен коренной поворот в сознании всех военнослужащих. Каждый элемент боевого порядка, штабы, тыловые и технические органы должны быть обучены охране, обороне и активной борьбе с террористами самостоятельно, ни на кого не надеясь. Когда такая служба войск, охрана и оборона во всех штабах, учреждениях, соединениях и частях путем тренировок на учениях и в повседневной жизни будет отлажена, террористам трудно будет разгуляться.

Однако для достижения этих целей требуется высокий военный профессионализм всех категорий личного состава военной организации. Проявляющееся в последнее время стремление снять погоны и полностью огражданить юристов, медиков, некоторых технических и тыловых работников или перепоручить питание военнослужащих или ремонт техники гражданским фирмам не в полной мере учитывает изложенные выше сложности военного времени. Например, в ФРГ и некоторых других странах продолжают готовить военных медиков и юристов. Любой воинский организм должен быть постоянно готов без всякой перестройки перейти к действиям в боевой обстановке, где все специалисты, кроме всего остального, должны быть способны управлять личным составом, организовать охрану, оборону и борьбу с диверсионно-террористическими группами противника.

Иногда и сегодня еще задаются вопросы: как наша армия 1941 года, терпевшая такие неудачи в начале войны, превратилась к концу войны в такую несокрушимую силу, которой никто в Европе уже не мог противостоять? Причин, факторов, предопределивших это обстоятельство, было много. Но одна из главных состояла в том, что условия суровой войны заставили отбросить в сторону все надуманные стереотипы, наносные идеологические установки, вроде того, что немецкий пролетариат поднимется нам навстречу, будем воевать только на чужой территории, располагать артиллерию на танконедоступных направлениях, считать неблагонадежными тех, кто попал в окружение. Гражданским чиновникам типа Ульриха или Мехлиса казалось, что если осудить тех, кто попадает в окружение, положение дел на фронте улучшится.

Но все происходило наоборот. Боясь попасть в окружение, войска при первом же появлении противника на флангах отходили, и отступление еще в 1942 г. становилось повальным. И в наше время нельзя ни один вопрос решать отвлеченно, исходя лишь из общегражданских установок без глубокого учета военной специфики, прежде всего оперативно-стратегических соображений. Без этого внешне самые благовидные проекты могут оказаться нежизненными и даже вредными прожектами.

В-пятых, в военной доктрине призваны найти свое отражение и требования к системе военного управления. Разрабатываемые в последнее время меры по совершенствованию оргструктуры Вооруженных Сил и других силовых ведомств в целом представляются целесообразными и их желательно включить в военную доктрину.

Что касается стратегического планирования и оперативного управления Вооруженными Силами, всеми силами и средствами, привлекаемыми для обороны страны, то оно должно осуществляться ВГК, министром обороны через Генеральный штаб с активным участием главкоматов видов ВС.

В условиях, когда стратегические задачи решаются совместными усилиями различных видов Вооруженных Сил и планирование операции осуществляется не по видам ВС, а по совместно решаемым стратегическим задачам, Генштаб и главкоматы видов ВС должны представлять собой не различные инстанции, а выступать как единый орган стратегического управления Вооруженными Силами под руководством Ставки ВГК.

Эта идея с учетом геополитической специфики в последнее время реализуется в США - путем максимальной интеграции видов ВС, сглаживания межвидовой обособленности и создания реально единых вооруженных сил (без «видового эгоизма»). На ТВД она находит выражение в создании постоянных межвидовых оперативных объединений.

Однако, если для США главные военные задачи предстоит решать на отдаленных ТВД, то российским Вооруженным Силам для решения задач по обороне страны придется действовать в основном на своей территории. Поэтому американская система стратегического управления не во всем подходит для российских условий. В частности, создаваемые на важнейших направлениях стратегические командования нецелесообразно превращать в промежуточные звенья между ВГК и округами (фронтами), ибо это будет снижать оперативность управления войсками (силами). При всех обстоятельствах органы, призванные планировать операции и управлять войсками, должны иметь в своем подчинении органы тыла и технического обеспечения.

Планирование операций (с участием этих главкоматов), постановку задач объединениям на ТВД ВГК более рационально осуществлять через Генеральный штаб, возлагая на эти командования руководство всеми силами и средствами на ТВД, организацию выполнения оперативных задач, поставленных ВГК, контроль за их выполнением.

Представляется также нецелесообразным снижение статуса видов ВС, превращение их в «главные управления видов ВС». Можно и нужно уточнить их функции, особенно в части стратегического планирования и оперативного управления войсками (силами). Но при всех обстоятельствах оставить за ними задачи по развитию вооружений, боевой подготовке войск, подготовке кадров, организации службы войск и других административных вопросов. Без ведущей роли главкоматов видов ВС может снизиться общий уровень руководства Вооруженными Силами.

В подразделе, посвященном направленности воинского обучения и воспитания личного состава, целесообразно закрепить незыблемое положение - готовить Вооруженные Силы к тому, что может потребоваться на войне, в реальном деле. Для этого необходимо, прежде всего, создавать на всех занятиях и учениях обстановку, характерную для современных боевых условий и проводить их в более требовательной обстановке. Обе эти стороны боевой подготовки в настоящее время имеют серьезные изъяны, и нелишне еще раз обратить внимание на преодоление показушного характера боевой подготовки войск и органов управления.

Наконец, в этом разделе военной доктрины целесообразно также обратить внимание на желательность более полного задействования человеческого фактора во всех проводимых преобразованиях военной организации РФ. Для этого, прежде всего, требуется от всех государственных органов, ведущих партий более настойчиво работать по преодолению негативных явлений в обществе по отношению к военной службе, идеям защиты Отечества.

Основой военного управления должно остаться единоначалие на правовой основе. Разумеется, в военной доктрине будет сказано и о гражданском контроле над военной организацией. Но желательно, чтобы и эта форма контроля была построена на правовой основе и проникнута заботой как о правах военнослужащих, так и пониманием предназначения, специфики военной организации, общей заинтересованностью в укреплении правопорядка и дисциплины в воинских частях.

Если к существующему контролю по линии государственных органов (правительства, командно-штабной, прокурорской, ФСБ, парламентской), контролю, осуществляемому по линии общественной (общественная палата, общественные советы при силовых ведомствах, родительские комитеты), добавить еще священнослужителей, военную полицию, представителей СМИ и других общественных организаций, как это предлагают некоторые «активисты», то тогда нормально работать в воинских частях будет невозможно. Если любое благое дело довести до абсурда, оно вместо пользы будет приносить вред.

Вместе с тем следовало бы более критически взглянуть и на сложившуюся систему воинской службы. В наших общевоинских уставах есть положения, которые можно было бы и уточнить. Такие требования, как отдание чести, заступление на пост строевым шагом, чрезмерное ограничение личного времени военнослужащих, обязательная форма ответов: «Так точно», «Никак нет», «Здравия желаю» - вместо «здравствуйте» и другие, взятые из царских уставов, - еще в советское время вызывали нарекания. Вообще военная служба и без того сурова и ее нежелательно без особой надобности отягощать.

Целесообразно поставить задачу о разработке перспективной программы повышения уровня жизнеобеспечения военнослужащих, удовлетворения их социальных нужд, определить меры по коренному преобразованию системы укрепления дисциплины и воспитательной работы с тем, чтобы активизировать и заинтересовать весь личный состав и, прежде всего, офицеров в самоотверженном и качественном несении военной службы, преодолеть существующие в настоящее время пассивность, инертность и безразличие как главный тормоз в решении всех задач.

Наука о системном подходе и практика работы свидетельствует, что если какие-то отрицательные явления, к примеру, имеются только в одном- двух военных округах, флотах, то причины и соответствующие меры нужно искать в этих округах, флотах. Но если они имеют место повсюду, то бесполезно искать причины и необходимые меры только в войсках и на флотах, их надо искать в центре системы. При сложившейся ситуации без принятия ряда крупных и радикальных мер в центре, одним лишь нажимом на войска и флоты или обычным администрированием нельзя достигнуть существенных положительных результатов.

Для изменения облика Вооруженных Сил совершенно недостаточно выдвинуть общие призывы и требования к обороне страны или Вооруженным Силам. Всем понятно, что Вооруженные Силы должны быть компактными, эффективными, мобильными, хорошо вооруженными, сориентированы на качественные параметры. Но как это сделать при нашей реальной экономике, имеющихся технологиях, огромных территориях и очень сложных задачах, которые стоят перед армией и флотом? К сожалению, внятного ответа на эти вопросы пока нет. В ряде принятых документов не намечается каких-либо конкретных мер по повышению качественных параметров армии и флота. Не находят они отражения и в действующей военной доктрине.

Самая сложная и наиболее трудная задача состоит в том, чтобы найти пути преодоления накопившихся негативных явлений. Изыскать механизмы практического осуществления намеченных мероприятий, определить пути реализации новых требований к повышению качества военного строительства, предусмотреть конкретные мероприятия, которые могут стимулировать и обеспечить проведение в жизнь намеченных планов с учетом реально имеющихся возможностей и других конкретных условий нашей страны. Все их невозможно предопределить и детально расписать и в тексте новой военной доктрины. Но вполне реально выдвинуть требование, чтобы в программе развития военной организации предусмотреть ряд кардинальных мер по совершенствованию управления Вооруженными Силами, прохождения службы военными кадрами, внутреннего уклада воинской жизни, методов подхода к укреплению воинской дисциплины, улучшению социально-бытовых условий военнослужащих. Особое внимание желательно уделить улучшению стиля и методов работы руководящих кадров во всех звеньях. Все это должно найти отражение и в новых общевоинских и боевых уставах, которые должны быть тесно увязаны между собой.

И уставы наши и другие официальные документы должны быть жизненными, учитывать наши реальные условия. Видимо, достаточно того лиха, которого мы когда-то хлебнули, попадая в идеологизированные ловушки Мехлисов и Ульрихов.

И сегодня, может быть, не обязательно реагировать на каждый чих бабушек в Европарламенте. За ними мы все равно не угонимся. Они могут одним запрещать смертную казнь, даже в отношении террористов, других благословлять на то, чтобы вешать своих политических противников. Вынудили, например, наших сердобольных депутатов без каких-либо веских причин и мгновенно ликвидировать гауптвахты, которые были и есть во всем мире. И теперь идет длительная тягучая возня по их восстановлению. Причем, в России веками нормально служившие солдаты (а иногда даже курсанты) располагались и сейчас еще иногда располагаются на двухъярусных кроватях, а для нарушителей дисциплины, преступников на гауптвахте требуется, оказывается, и одноместная кровать, и телевизор, и прочие европрелести.

Выполняя поставленную Президентом РФ В.В. Путиным задачу, вообще, конечно, не мешало бы всю нашу российскую жизнь, в т.ч. военнослужащих, поднять до европейского уровня, но не обязательно начинать это с гауптвахт.

В военной доктрине целесообразно также определить основные направления совершенствования системы военного образования, необходимость повышения уровня общеобразовательной подготовки в высших военных учебных заведениях, культурного воспитания офицеров, их образованности.

Во всей полноте должны быть обеспечены меры по социальной защищенности военнослужащих, членов их семей и гражданского персонала, повышен уровень их материального обеспечения.

В военной доктрине должно найти отражение и указание Президента РФ В.В.Путина о создании более справедливой, ясной для общественности и военнослужащих системы прохождения службы, обеспечивающей приоритет в получении очередных воинских званий и в продвижении по службе тем, кто выполнял боевые задачи, кто по-настоящему несет тяготы воинской службы, отдает всего себя служению Отечеству.

Созданием такой системы необходимо воспитать корпус офицеров и генералов, способных решать самые сложные боевые задачи. Повысить авторитет военной службы и добиться привлечения в ряды армии талантливой молодежи. Потребуется в полном объеме реализовать определенные действующим законодательством меры по обеспечению социально-экономической защищенности увольняемых в запас офицеров, прапорщиков, мичманов.

Военно-экономические и военно-технические основы военной доктрины

В этом разделе предполагается изложить: задачи по созданию экономической основы надежной обороны страны; обеспечение экономической безопасности; приоритеты военно-технической политики; вопросы финансирования расходов на оборону и социального обеспечения военнослужащих.

В этом же разделе может быть кратко изложена направленность военно-технического сотрудничества.

Главным условием предотвращения всех угроз и гарантированного обеспечения национальной безопасности России является устойчивое развитие экономики как основы успешного противостояния в любой борьбе как невоенными, так и военными средствами.

В этом разделе военной доктрины желательно подчеркнуть, что основой обороны и технического оснащения Вооруженных Сил и других войск является экономическая мощь страны.

Мы уже говорили о том, чтобы сделать основные положения новой военной доктрины более предметными, конкретными и обязующими к их исполнению. Решить это - важно и для концепции национальной безопасности, и особенно для раздела об экономических основах военной доктрины. Например, в действующей военной доктрине одна из задач экономического обеспечения обороны сформулирована следующим образом: «Оптимизация расходов материальных ресурсов и денежных средств». Можно еще раз так записать, но работать этот лозунг не будет.

Учитывая особую важность этого вопроса, позволю себе предельно откровенно высказаться по нему, ибо речь идет о судьбе нашей страны.

Принятый в настоящее время в России экономический курс в основном обеспечивает наше выживание и решение некоторых неотложных задач. Результаты его известны. Но уже в недалеком будущем такой курс не может гарантировать в полной мере безопасность страны и сохранение статуса великой державы. Когда после Второй мировой войны на международной арене начали проявляться попытки принизить роль Франции, генерал Де Голль сказал: «Франция может быть только великой державой. Или она будет такой или это уже будет не Франция, а какое-то другое государственное образование». Это относится и к современной России.

Невозможно на международной арене выступать на равных, если ведущие страны завершают информационно-технологическую стадию развития, а наша страна находится на обычной индустриальной стадии. Для того, чтобы занять достойное положение в мире, необходимо поднимать экономику.

Сейчас наша страна занимает 70-е место из 104 возможных по конкурентоспособности своей экономики. И имеющее место в последние годы оживление экономики, и ежегодный рост ВВП на 6-7%, и в перспективе удвоение ВВП - это важные, но все же промежуточные шаги, которые не изменят кардинально положения дел в экономике. Во всяком случае, осуществить такую задачу, как оснащение армии и флота новым современным оружием, ни через 10, ни через 15 лет не удастся.

По оценкам РАН, в стоимости российского ВВП 82% составляет природная рента, 12% - амортизация промышленных предприятий, созданных еще в советское время, и только 6% - непосредственно производительный труд, следовательно, 94% нашего дохода образуется за счет проедания прежнего наследия и природных ресурсов.

Но такая экономика не может обеспечить осуществление перспективных национальных интересов России и ее безопасности. Она порождает тенденцию регионализации и распада страны. Есть влиятельные политические силы, которых устраивает именно такая экономика. Так Е.Гонтмахер пишет: «Но если через несколько десятков лет, а может быть и раньше на месте нашей страны окажется десять Швейцарии, люди ... заживут счастливо бюргерской жизнью, то что в этом плохого?» («Н.Г.» - 19.10.2004). Плохое лишь в том, что не будет России, которая для этих людей не очень нужна. Но, к сожалению, их идеи превалируют в реальной экономике.

Выход из этого положения один: нужно срочно вкладывать имеющиеся средства в новые технологические отрасли промышленности, стимулировать отечественное производство и спрос населения, проводить активную инвестиционную политику государства.

Для того, чтобы Россия оказалась конкурентоспособной в мире по важнейшим показателям ее жизнеспособности - эффективности экономики, способности преодолеть нищету большинства населения и приостановить его вымирание, уровню развития образования, науки, обороноспособности - для всего этого когда-то необходимо менять экономический курс страны. Государственный бюджет великой державы, претендующей на достойное место в мире, должен быть значительно большим.

Возможно, следует в ближайшие 10-12 лет выделять на оборону не менее 3,5% ВВП. Кстати, эта норма была уже зафиксирована в одном из предыдущих вариантов принятой военной доктрины. Конечно, в деле взаимоотношений с обществом - это крайне непопулярная мера. Но без этого невозможно перейти к новому поколению вооружений. Принятые в западных странах нормы военных расходов в пределах 2-2,5% для России неприемлемы. Ибо Россия после распада СССР вынуждена заново создавать всю систему обороны страны и необходимую для этого инфраструктуру. А падение производства в ОПК составило к 2002 году 70-80%, что существенно превосходит показатели общего промышленного спада.

Кроме того, с учетом изложенных выше обстоятельств, нужен новый подход и к экономическому обеспечению дипломатической, информационной деятельности и других невоенных форм отстаивания национальных интересов России. Если, скажем, в одном из государств в посольстве России 34 человека, а в посольстве другой ведущей державы - 135 и кроме того постоянно орудуют в столице и других городах несколько тысяч представителей последней, а также несколько мощных информационных центров, то нетрудно понять, что возможности для оказания влияния в стране пребывания у этих посольств далеко не одинаковые.

Все формы противоборства нужно не только декларировать, но и финансировать их, управлять этими процессами.

В подразделе, посвященном оборонно-промышленному комплексу, целесообразно закрепить те выработанные крупные решения по его преобразованию и повышению эффективности работы, которые осуществляются в последнее время под руководством заместителя Председателя Правительства - министра обороны РФ СБ. Иванова. Однако, на наш взгляд, в военной доктрине нужно выдвинуть требование о более решительной концентрации научных сил, финансовых и материально-технических средств для осуществления прорыва в области элементной базы, перспективных технологий для создания средств связи, обнаружения, наведения, автоматизации, управления, РЭБ, информатизации. Нужна концентрация научных сил и материальных средств, осуществляемая с таким же решительным подходом, как это было сделано сразу после Великой Отечественной войны при создании ракетно-ядерного оружия.

Может быть, следовало бы еще раз подумать над системой заказов вооружения и военной техники. Вряд ли в таком усложненном виде, как это намечается в последнее время сделать, она окажется достаточно жизненной.

Предлагается сохранить и прежнее определение, данное понятию «Военная организация государства», а именно: ВС, другие органы и войска, привлекаемые для нужд обороны и оборонно-промышленный комплекс страны. Позже (при уточнении соответствующих документов) можно было бы вернуться и к вопросу о том, чтобы армия, ВМФ и другие войска составляли Вооруженные Силы. И тогда президент РФ - Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами не только фактически, но и по названию будет объединять все подчиненные ему силовые структуры. Иначе придется именовать его «ВГК Военной организацией», что не очень благозвучно воспринимается.

Приоритеты международного военно-технического сотрудничества, как и некоторые другие разделы военной доктрины, могут остаться примерно такими, как они определены в действующей военной доктрине. Может быть, было бы не лишне подчеркнуть лишь необходимость его соответствия общей концепции международного сотрудничества и внешней политики России.

В заключительной части военной (оборонной) доктрины обычно указывается срок ее действия, порядок уточнения.

Разрешите напомнить о том, что согласно Конституции РФ (пункт «3» ст.83) военная доктрина утверждается Президентом РФ, и он не может эти полномочия передавать Федеральному собранию с тем, чтобы превратить военную доктрину в законодательный документ. Поэтому принятие какого-либо закона о военной доктрине не требуется.

Таким образом, как показывает исторический опыт, для того, чтобы быть жизненной, военная доктрина призвана не просто провозглашать официально принятые взгляды, но и выражать дух и смысл военного дела на современном этапе, глубоко проникать в толщу Вооруженных Сил и других войск и быть внутренне принятой военными кадрами и в народе, не разъединять, а объединять основные силы общества, стоящие на позициях укрепления российской государственности.

Основы военной доктрины Российской Федерации, будучи выражением официальных взглядов и установок Российского государства по оборонным вопросам, являются обязательными для всех государственных органов и военных кадров. На основе ее положений подготавливаются проекты правовых, законодательных актов, разрабатываются планы военного строительства, программа военной реформы, уставные и другие документы по оборонным вопросам в соответствующих государственных органах и оборонных ведомствах. Поэтому после принятия концепции национальной безопасности разработка и введение в действие основ новой военной доктрины является важнейшей государственной задачей, призванной придать всем мероприятиям по совершенствованию и реформированию обороны страны и военного строительства более осмысленный и целеустремленный характер.

Такими нам представляются основы новой военной (оборонной) доктрины России.

Кревельд Мартин Ван. Трансформация войны, «Ирисэн», М., 2005, С. 295, 55, 266.

---