Военная мысль 4. 2006 г. (стр. 8-16)
«Военная мысль» №4. 2006 г. (стр. 8-16)
О сущности понятий «военная угроза» и «военная опасность», их соотношении в системе военной безопасности России
Полковник юстиции М.Ф. ГАЦКО, кандидат философских наук
ГАЦКО Михаил Федорович родился 21 июня 1961 года. Окончил Рижское высшее военно-политическое училище (1982), Военно-политическую академию (1991), адъюнктуру Военной академии им. Петра Великого (1997), юридический институт (2001).
Служил на различных должностях в юридической службе и органах воспитательной работы Министерства обороны СССР и РФ. С июня 1997 года - помощник начальника 4 Центрального научно-исследовательского института МО РФ по правовой работе. Действительный член Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка, профессор Академии военных наук. Автор более 30 научных трудов.
СРЕДИ концептуальных вопросов военной безопасности Российской Федерации особое место занимает проблема соотношения военных угроз и опасностей. Вместе с тем, несмотря на то что исследование названной проблемы имеет принципиальное теоретическое и практическое значение, в настоящее время, к сожалению, еще нет общепризнанных научно разработанных и обоснованных таких ключевых понятий концепции безопасности, как «угроза» и «опасность», «вызов» и «риск». По данному вопросу на страницах журнала «Военная Мысль» уже высказывались военные ученые, в числе которых В.Л. Манилов, А.Ф. Клименко, Н.П. Клокотов, М.М. Касенков, В.П. Синецкий и другие.
Министр обороны Российской Федерации СБ. Иванов в интервью еженедельнику «Итоги» также затронул проблему сущности понятия «угроза», заявив, что в последнее время его содержание сильно трансформировалось от классических чисто военных угроз к так называемым факторам неопределенности, под которыми в Министерстве обороны Российской Федерации сегодня понимаются ситуация, конфликт или процесс, «которые могут существенно изменить геополитическую обстановку в приоритетных для интересов России регионах или создать прямую угрозу ее безопасности». В этой связи представляется целесообразным продолжить изучение сущности понятий, подпадающих под «факторы неопределенности», и выяснить их соотношение в сфере военной безопасности.
Для уяснения сущности рассматриваемых понятий обратимся к их этимологии. СИ. Ожегов «угрозу» определял как «обещание причинить кому-нибудь вред, зло», В.И. Даль толковал «угрозу» как действия или намерения «угрожать, грозить, стращать, наводить опасность либо опасение, держать под страхом, под опаскою, приграживать». В словарях современного русского языка понятие «угроза» определяется как «запугивание, обещание причинить кому-нибудь неприятность, зло», «обещание причинить зло, неприятность», «намерение нанести физический, материальный или другой вред общественным интересам, а также отдельным лицам или их интересам». Таким образом, в обобщенном виде в русском языке под «угрозой» понимается явление, заключающее в себе намерение причинить кому-либо или чему-либо тот или иной ущерб, вред.
Несмотря на то что в ряде официальных документов говорится об угрозе безопасности Российской Федерации как о явлении, которое потенциально существует, а при определенных неблагоприятных условиях может стать реальностью и способно нанести ущерб государству, обществу, личности, ни в одном из них не содержится достаточно четкого определения сущности угроз безопасности. Например, в Законе Российской Федерации от 5 марта 1992 года № 2446-1 «О безопасности» (ст. 3) угроза определяется как «совокупность условий и факторов, создающих опасность жизненно важным интересам личности, общества и государства», что не отражает в полной мере сути рассматриваемого явления.
Определение угрозы может быть производным из содержащейся в законе «О безопасности» дефиниции «безопасность» - «состояние защищенности жизненно важных интересов государства, общества и личности от внутренних и внешних угроз». Именно такой подход предлагает в своих работах военный ученый B.C. Пирумов, трактуя понятие «угрозы» как «объективно существующие возможности нанести какой-либо ущерб личности, обществу, государству».
Однако данное определение, на наш взгляд, вряд ли можно признать достаточно точным и полным. Вторая его часть, касающаяся объектов угрозы и ее последствий (нанесение ущерба), представляется удачной, а вот первая, трактующая угрозу только как объективно существующие возможности нанесения ущерба, вызывает сомнения, поскольку кроме объективной возможности для реализации угрозы необходимо также наличие намерений (желания) одного из субъектов политики причинить ущерб тем или иным интересам другого субъекта политики, без этого угроза не будет реальной.
Рассмотрим несколько иной подход, предлагаемый авторами монографии «Концепция национальной безопасности России». Под угрозами безопасности они понимают потенциальные угрозы политическим, социальным, экономическим, военным, экологическим и иным, в том числе духовным и интеллектуальным, ценностям нации и государства. Несмотря на то, что приведенное определение является достаточно широким и содержит перечень сфер безопасности объектов, на которые могут быть направлены угрозы, его также нельзя признать достаточно полным, поскольку речь идет об угрозах только лишь как о потенциальном явлении. Вместе с тем известно, что кроме потенциальных угроз существуют и вполне конкретные, реальные угрозы, о чем свидетельствуют многочисленные факты сегодняшнего дня (межнациональные конфликты, вооруженный экстремизм, криминализация общества и т. д.).
Очевидно, что приведенные выше формулировки угрозы безопасности не охватывают все стороны исследуемого явления и страдают половинчатостью: в одном случае угроза рассматривается только как реальное явление, во втором, наоборот, только как потенциальное явление.
Думается, что «угроза» представляет собой совокупность двух компонентов: как субъективных намерений, так и объективных возможностей причинить тот или иной ущерб. При этом в качестве намерений рассматриваются замыслы (желания) эвентуального противника, направленные против жизненно важных интересов государства, общества и личности, а под возможностями понимается наличие соответствующих сил и средств, необходимых для реализации этих замыслов.
Рассмотрев угрозу с точки зрения дихотомии намерений и возможностей причинить ущерб, мы еще не полностью раскрыли сущность рассматриваемого понятия «угроза», которое является сложным и имеет еще одно этимологическое значение: «возможная опасность», «заключать в себе какую-либо опасность». Отсюда следует, что понятие «угроза» близко по смыслу к понятию «опасность», причем они настолько взаимосвязаны, что даже СИ. Ожегов допускает в определенном смысле тавтологию, определяя угрозу через опасность и наоборот: «угроза есть возможная опасность», а «опасность есть возможность, угроза чего-нибудь очень плохого, какого-нибудь несчастья». Следовательно, необходимо конкретизировать указанные понятия, уточнить их содержание, определить суть общего и особенного. В военно-политической сфере понятия «опасность» и «угроза» используются достаточно широко, при этом нередко их употребляют в одном и том же значении. Строго очертить параметры каждого из этих понятий довольно сложно. Однако в настоящее время среди специалистов все шире утверждается мнение, что «угроза» - это крайняя степень опасности (непосредственная опасность), а «опасность» - есть возможная (потенциальная) угроза. Так, В.Л. Манилов предлагает трактовать понятие «угроза» через категорию «опасность»: «угроза есть непосредственная «опасность» причинения ущерба жизненно важным национальным интересам и национальной безопасности, выходящая за локальные рамки и затрагивающая основные национальные ценности: суверенитет, государственность, территориальную целостность». При этом категорию «опасность» он рассматривает как нанесение ущерба важным национальным интересам и национальной безопасности в ограниченных (локальных) масштабах.
Таким образом, общим в содержании понятий «угроза» и «опасность» является их возможность причинить тот или иной ущерб безопасности. Каковы же отличительные критерии того и другого явления? Несмотря на их близость и однородность, можно выделить и ряд различий.
Первое - «угрозу» отличает от «опасности» степень готовности к причинению того или иного ущерба. «Угроза» - это стадия крайнего обострения противоречий, непосредственно предконфликтное состояние, когда налицо готовность одного из субъектов политики применить силу в отношении конкретного объекта для достижения своих политических или иных целей. Как отмечает В.А. Золотарев, «военная угроза - это определившееся намерение какого-либо государства (группы государств) развязать войну против другого государства (группы государств) или нанести ущерб его национальным интересам и суверенитету агрессивными действиями».
«Опасность» же заключает в себе потенциальную угрозу причинения ущерба тем или иным интересам, для реализации которого необходимо создание соответствующих условий (накопление возможностей и формирование намерений).
Второе - «угроза» должна заключать в себе два компонента: намерения и возможность нанесения ущерба интересам безопасности, а «опасность» ограничивается наличием только одного из этих компонентов. Схематично данные различия могут быть сведены в табл. 1.
Третье - «угроза» всегда носит персонифицированный, конкретно-адресный характер, что предполагает наличие явных субъекта (источника) угрозы и объекта, на который направлено ее действие. В отличие от «угрозы» «опасность» содержит гипотетический, часто безадресный характер, ее субъект и объект явно не выражены.
Проанализировав существенные различия понятий «угроза» и «опасность», можно сделать вывод, что угроза безопасности есть готовность (намерения и возможности) одного из субъектов политики причинить ущерб жизненно важным интересам другого субъекта политики с целью разрешения сложившихся между ними противоречий и получения односторонних преимуществ.
Поскольку наше внимание сосредоточено преимущественно на военно-политических аспектах, то представляется целесообразным рассмотреть соотношение понятий «военная опасность» и «военная угроза». Раскрытие содержательного аспекта и соотношения этих понятий может быть плодотворным при использовании категории «военно-политические отношения», которые представляют собой отношения между субъектами политики (как внутри государства, так и на международной арене), относящиеся к области создания, развития и использования (реального или планируемого) военной силы.
Если говорить конкретно о «военной опасности», то она представляет собой такой тип межгосударственных или внутриполитических отношений, при котором существуют объективные возможности нанесения государству ущерба с помощью средств вооруженного насилия, но отсутствует в явном виде его субъект, т. е. агрессор. «Угроза» - это конкретный момент в развитии военной опасности, характеризующийся не только обострением военной опасности, но и обретением ею конкретного, адресного характера (угроза исходит из конкретного источника и адресована конкретному объекту). «Опасность» же может иметь общий, нередко безадресный характер, она может исходить из многих источников и воздействовать на многие объекты. По своей сути и «военная опасность», и «военная угроза» - это конкретные проявления реально существующих военно-политических отношений между государствами и их коалициями. Они являются показателями степени эскалации военно-политической напряженности, причем «военная угроза» представляет собой более высокую степень эскалации напряженности, чем «военная опасность»: она возникает непосредственно из военной опасности, является итогом ее развития, т. е. обусловлена усилением военной опасности. «Военная угроза» характеризуется конфронтационным характером военно-политических отношений между государствами и их стремлением разрешить сложившиеся противоречия военно-силовыми методами, в то время как «военная опасность» отличается значительным спадом напряженности, компромиссным состоянием военно-политических отношений между государствами.
Основными признаками «военной опасности» являются:
наличие в отношениях между субъектами политики экономических, политических, религиозно-этнических, идеологических и других противоречий, для разрешения которых может быть использована военная сила;
наличие у субъектов военно-политических отношений возможностей (материальной базы) для ведения военных действий;
признание субъектами военной политики возможности использования военной силы как средства достижения политических целей.
Эти же признаки характерны и для «военной угрозы», однако последняя как более высокая степень эскалации военно-политической напряженности имеет и свои особенные отличительные признаки:
готовность (возможность плюс намерение) субъектов политики применить военную силу для разрешения возникших противоречий;
явная выраженность целей, субъекта и объекта вооруженного насилия (т. е. персонифицированность военной опасности).
Следовательно, «военная угроза» подразумевает готовность одного из субъектов политики причинить ущерб жизненно важным интересам другого субъекта политики с использованием сил и средств вооруженного насилия для разрешения сложившихся между ними противоречий и получения односторонних преимуществ.
Поскольку при анализе содержания терминов «угроза» и «опасность» ясно видна их взаимосвязь, то можно говорить об их совокупности. При неблагоприятном стечении обстоятельств даже незначительная опасность в сфере национальной безопасности может трансформироваться в прямую и явную угрозу жизненно важным интересам государства. Значит, есть все основания констатировать, что существуют не отдельно взятые угрозы и опасности, а имеет место система угроз безопасности, которая включает в себя совокупность всех угроз и опасностей. При этом каждая объективно существующая опасность может рассматриваться в качестве потенциальной угрозы в том плане, что при определенных условиях она способна стать конкретной угрозой и нанести тот или иной реальный ущерб интересам государства, общества или личности.
Если рассматривать совокупность угроз и опасностей как систему, то возникает естественный вопрос: исчерпывается ли данная система только лишь выявленными угрозами и опасностями или существуют еще и другие, способные причинить ущерб интересам безопасности? Наряду с традиционными у нас терминами «угроза» и «опасность» возможно использование и таких категорий, как «вызов» и «риск», которые достаточно широко употребляются в стратегии национальной безопасности США (National security strategy). В американских официальных документах под стратегией национальной безопасности понимается наука и искусство использования национальной мощи при всех обстоятельствах в целях достижения желаемого уровня и вида контроля над противной стороной посредством угроз, грубой силы, косвенного давления, дипломатии и других возможных средств, которые обеспечивают защиту интересов и достижение целей национальной безопасности. При этом «угроза» (threat) рассматривается американскими специалистами как возможность какой-либо страны, группы государств или явлений угрожать; под «вызовом» (challenge) понимается возможность противодействовать, а «риск» (risk) определяется как возможность препятствовать достижению целей безопасности.
Если допустить, что первично в ряду дестабилизирующих факторов - риск, вызов, опасность или угроза, то мы считаем, что первичен риск. Вызов, опасность и угроза есть различные степени риска причинения конкретного ущерба интересам безопасности государства, общества, личности, т. е. они выступают в качестве вторичных факторов. В русском языке термин «риск» употребляется в двух основных значениях: во-первых, как возможная опасность, неудача; во-вторых, действие наудачу в надежде на счастливый исход. Обратим внимание на совпадение лексических значений терминов «угроза» и «риск»: налицо их полная идентичность (и «угроза», и «риск» трактуются как «возможная опасность»). Следовательно, совокупность факторов, представляющих вызов, опасность или угрозу безопасности государства, можно классифицировать в качестве факторов риска. При этом по степени нанесения возможного ущерба национальным интересам и безопасности Российской Федерации наименьший риск представляют вызовы, средний риск заключен в опасностях и значительный риск исходит от угроз интересам безопасности. На этом основании, очевидно, нет смысла рассматривать понятие «риск» как отдельную начальную ступень процесса эскалации напряженности, поскольку риск отражает степень (размеры) причинения возможного ущерба тем или иным интересам от различных деструктивных факторов (вызов, опасность, угроза).
Рассмотрев содержание и взаимосвязь понятий «вызов», «опасность» и «угроза», перейдем к анализу их соотношения в системном ряду, который условно назовем шкалой эскалации военно-политической напряженности (табл. 2).
Военно-политический вызов является начальной фазой эскалации напряженности и проявляется в стремлении одной из сторон военно-политических отношений к противодействию другой стороне в осуществлении интересов национальной безопасности.
Следующая фаза - военная опасность, которая включает гипотетическую вероятность нанесения ущерба национальным интересам со стороны абстрактного противника. При наличии у конкретного субъекта политики (агрессора) реальных намерений и достаточных военно-экономических возможностей для нанесения ущерба конкретному объекту агрессии военно-политическая напряженность переходит в свою крайнюю фазу - военную угрозу, за которой следует либо реализация данной угрозы (т. е. вооруженная борьба), либо меры по снижению напряженности (переговоры, достижение компромиссных соглашений, разрядка напряженности).
Каждой конкретной фазе военно-политической напряженности присущи специфические отличительные характеристики. Отдельные характеристики рассматриваемых явлений совпадают, что свидетельствует о транспарентности их границ. Соотношению опасности и угрозы присущи определенные закономерности, которые подчинены действию диалектического закона перехода количественных изменений в качественные и выражаются в том, что при определенных количественных изменениях (формирование явных намерений и создание объективных возможностей для нанесения ущерба противнику) состояние опасности обретает качества непосредственной угрозы, в свою очередь угроза при накоплении соответствующих изменений (понижение степени риска, снижение напряженности, достижение компромисса и т. д.) переходит в состояние опасности.
При подробном рассмотрении соотношения угрозы и опасности возникает, на первый взгляд, парадоксальный вывод: если угроза есть высшая степень опасности, то, следовательно, при снижении угрозы должна возрастать опасность.
Проанализируем, действительно ли снижение угрозы влечет за собой возрастание опасности. Очевидно, что при снижении степени угрозы сама угроза как таковая полностью не исчезает, а трансформируется в свою потенциальную форму, содержание которой соответствует состоянию опасности. Таким образом, переход угроз в состояние опасностей приумножает количество последних, что подтверждается анализом объективных событий, произошедших в последние годы в мире. В результате завершения военно-политического противостояния Запада и Востока, реализации ряда международных соглашений о сокращении стратегических наступательных вооружений и других позитивных изменений, наступивших в мире с окончанием «холодной войны», непосредственная угроза глобальной войны с применением оружия массового поражения, безусловно, снижена, но в то же время резко возросло количество опасностей (рост региональной нестабильности, эскалация множества локальных войн и военных конфликтов низкой интенсивности, расползание опасных военных технологий и т. д.).
Как известно, вывод о снижении угрозы прямой агрессии против России при сохранении и возрастании военной опасности закреплен в Военной доктрине Российской Федерации: «В современных условиях угроза прямой военной агрессии в традиционных формах против Российской Федерации и ее союзников снижена...
Вместе с тем сохраняются, а на отдельных направлениях усиливаются потенциальные внешние и внутренние угрозы военной безопасности Российской Федерации и ее союзников».
Аналогичный вывод содержится в докладе президента США «Стратегия национальной безопасности США», где, в частности, отмечается, что «основной вызов, существовавший на протяжении последних 50 лет, - угроза коммунистической экспансии - устранен. Спектр опасностей, с которыми мы сталкиваемся сегодня, более широк и разнообразен». Германский аналитик М. Штюрмер данную ситуацию выразил лаконично, одной фразой: «угроза снижается - опасность возрастает».
Таким образом, угрозы и опасности находятся в отношениях зависимости, которые при снижении уровня угрозы могут привести к возрастанию опасностей. Очевидно, что абсолютной безопасности, если ее рассматривать как состояние отсутствия всяких угроз и опасностей, быть не может, поскольку полностью изолировать государство, общество и его индивидуумов от негативного воздействия внешних и внутренних деструктивных факторов и обеспечить их бесконфликтное сосуществование просто нереально. Вместе с тем, повысить уровень их безопасности до уровня, гарантирующего ненасильственное их развитие и исключающего причинение неприемлемого ущерба, необходимо и возможно.
В этой связи представляется, что в числе мер военно-политического характера по минимизации потенциала угроз военной безопасности России важное место должно занимать строительство Вооруженных Сил и других федеральных силовых структур, способных к эффективному и гарантированному сдерживанию и нейтрализации всего спектра военных опасностей и угроз, как внешних, так и внутренних.
Манилов В.Л. Угрозы национальной безопасности России// Военная Мысль. 1996. № 1.С. 7-17; Клименко А.Ф. Методика оценки военных угроз и меры по их нейтрализации// Военная Мысль. 1993. № 5. С. 26-34; Клокотов Н.П., Касенков М.М. Военная безопасность России: декларации и реалии//Военная Мысль. 1993. № 8. С. 20-21; Синецкий В.П. О понятийном аппарате общей теории безопасности// Военная Мысль. 1994. № 8. С. 55-60.
Иванов СБ. Мирное бремя: интервью журналу «Итоги»//Итоги. 2005. № 15(461).
Ожегов СИ. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1990. С. 823.
Даль В.И. Толковый словарь. М.: Наука, 1955. Т. 4. С. 470.
Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Малый толковый словарь русского языка. М.: Русский язык, 1990. С. 622.
Словарь современного русского литературного языка. М.: Наука, 1964. С. 271.
Энциклопедический словарь правовых знаний. М.: Советская энциклопедия, 1965. С. 480.
О безопасности: Сборник законодательных и нормативных документов. М.: Буквица, 1998. С. 38.
Пирумов B.C. Некоторые аспекты методологии исследования проблем национальной безопасности России в современных условиях// Геополитика и безопасность. 1993. № 1. С. 12.
Концепция национальной безопасности России. М.: Обозреватель, 1995. С. 81.
Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Малый толковый словарь русского языка. С. 622.
Словарь синонимов русского языка. Л.: Наука, 1975. С. 547.
Ожегов СИ. Словарь русского языка. С. 823.
Там же. С. 451.
Манилов В.Л. Угрозы национальной безопасности России// Военная Мысль. 1996. № 1.С. 17.
Золотарев В.А. Военная безопасность Отечества (историко-правовое исследование). М.: Канон-пресс - Кучково поле, 1998. С. 41.
Дмитриев А. П. Методологические основы общей теории безопасности// Общая теория безопасности: Учебное пособие. М.: ВАГШ, 1994. С. 19.
Со11ins L. Grand Strategy, Principles and Practics. Annapolis, Mariland, 1973. P. 14.
Ожегов СИ. Словарь русского языка. С. 678.
Военная доктрина Российской Федерации// Собрание законодательства Российской Федерации от 24 апреля 2000 г., № 17. Ст. 1852.
Стратегия национальной безопасности США. Доклад президента США// НГ - сценарии: приложение к «Независимой газете». 1996. 23 мая.
Sturmer M. Die Deutschen in Europa// Europa Archiv. 1989. F. 24.
