СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ НОВЫЕ РЕАЛЬНОСТИ
Воздушно-космическая оборона № 4, 2002
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ: НОВЫЕ РЕАЛЬНОСТИ
И. Сергеев, помощник Президента РФ,
Маршал Российской Федерации
ЗАВЕРШЕНИЕ XX века и начало нового тысячелетия сопровождается глубокой трансформацией миропорядка, системы международных отношений. Это порождает надежды на создание более справедливого мироустройства, более надежной системы международной безопасности. Исчезли идеологические противоречия. Вместе с тем, мир не стал до конца безопасным. Политика баланса сил не сменилась всеобщим равноправным сотрудничеством и взаимным доверием. В отсутствие дисциплинирующего противостояния двух военно-политических блоков складывается новая, слабо прогнозируемая действительность. Она характеризуется кардинальными изменениями в расстановке сил в мире, устойчивой тенденцией к распространению оружия массового уничтожения (ОМУ) и средств его доставки, региональной нестабильностью, ростом масштабов международного терроризма. Становится все яснее, что в нынешних условиях эффективно противостоять вызовам и угрозам безопасности можно только скоординированными усилиями мирового сообщества.
И здесь, несомненно, должен быть востребован исторический опыт, практика взаимоотношений в стратегической сфере ведущих ядерных держав - России как правопреемницы СССР и США, отношения между которыми служили фундаментом глобальной международной безопасности во второй половине XX века.
Созданные в эпоху "холодной войны" ядерные арсеналы сверхуничтожения двух стран, по мнению большинства историков, политологов и военных специалистов, оказывали сдерживающее и цивилизующее воздействие на внешнюю и военную политику великих держав и их союзников. Но достигалось это неоправданно высокой ценой - перспективой уничтожения Земной цивилизации в случае технической ошибки систем управления или неверного решения государственных руководителей.
Нынешний уровень российско-американских отношений можно характеризовать как ограниченное партнерство (или прагматическое сотрудничество). При этом существует скрытое противоречие этих отношений - между декларированным в политическом плане партнерством и материализованной в огромном количестве ядерных вооружений ситуацией взаимного ядерного сдерживания или стратегической стабильности в ее классическом понимании.
Согласно теоретическим положениям, стратегическая стабильность существует, если вероятность ядерного конфликта сведена к минимуму. Это обеспечивается примерным количественным равенством стратегических сил и сопоставимостью их боевых возможностей (иначе говоря, ядерным балансом), которые поддерживаются в течение длительного времени. Особо важным позитивным фактором служит процесс сокращения стратегических наступательных вооружений (СНВ).
За последнее десятилетие удалось значительно понизить уровень ядерного противостояния. К 5 декабря 2001 года Россия и США выполнили условия Договора СНВ-1, сократив в общей сложности свои стратегические силы примерно в два раза.
Новый Договор о СНП между Россией и США предусматривает еще более глубокое сокращение ядерных боезарядов до 1700-2200 единиц, то есть примерно в три раза, по сравнению с предельным уровнем Договора СНВ-1. В этих условиях, при рациональных структурах стратегических сил, укрепляется стратегическая стабильность в традиционном понимании. Договор о СНП обеспечивает преемственность и последовательность в развитии стратегической стабильности и двусторонней договорной базы в стратегической сфере. Кодифицируя принципы ядерного сдерживания, договор в то же время отражает философию партнерства и сотрудничества, взаимное признание требований, исходящих от новых глобальных вызовов и угроз.
Вместе с тем, оценивая московский договор как очередной шаг в сохранении и развитии российско-американских отношений в стратегической сфере, следует обратить внимание на ряд принципиальных моментов. Каких? В отличие от других действующих соглашений Договор о СНП допускает широкое толкование его положений. К настоящему времени не достигнуто общее понимание по ключевым его положениям. Неясны объекты сокращений, не определена терминологическая база договора, в том числе ее основные понятия - "стратегические наступательные потенциалы" и "стратегический ядерный боезаряд".
Консервация решения этих вопросов до вступления в силу Договора о СНП может привести к тому, что работа по согласованию позиций сторон может продолжаться долго, вплоть до окончания срока действия договора. Такой сценарий существенно нивелирует значимость московского договора, сведя его, по сути, к односторонним понижениям боевой готовности стратегических сил.
Кодификация принципов взаимного ядерного сдерживания предполагает наличие верификационного механизма. Сдерживание без достоверной информации о возможностях сторон - ненадежно. Однако текст Договора о СНП не содержит инструментов проверки его условий. Во многом это обусловлено позицией США, считающих достаточными для целей договора верификационных механизмов Договора СНВ-1.
Действительно, система контроля Договора СНВ-1 достаточно отработана. В тоже время следует отметить, что она разрабатывалась в совершенно иных геополитических условиях и давно нуждается в корректировке. Такая корректировка контрольных функций Договора СНВ-1 в части оптимизации инспекционной деятельности целесообразна и возможна в рамках Совместной комиссии. Учитывая, что срок Договора СНВ-1 истекает в 2009 г. (если он не будет продлен), целесообразно было бы обеспечить возможность осуществления мер контроля в Договоре о СНП на основе адаптированных положений Договора СНВ-1 и вне зависимости от него. Это может быть обеспечено заключением дополнительного соглашения о контроле.
При реализации Договора о СНП существенным образом должны быть расширены, по сравнению с Договором СНВ-1, меры взаимной транспарентности и доверия. Комплекс таких мер среди прочих может включать: детализированный периодический информационный обмен информацией о количестве стратегических вооружений и ядерных боезарядов применительно к каждому типу СНВ - развернутых, исключенных и введенных в зачет, а также о планируемых изменениях.
СЕГОДНЯ наиболее существенным фактором, оказывающим дестабилизирующее воздействие на стратегическую стабильность, является создание США противоракетной обороны (ПРО) территории страны. Именно эта стратегическая оборонительная система при определенных условиях способна изменить стратегический баланс, а следовательно, и стратегическую стабильность.
На протяжении 30 лет, как известно, взаимоотношения двух стран в противоракетной области регулировал Договор по ПРО, запрещающий противоракетную защиту всей территории США и СССР, а ныне России. Это обеспечивало их взаимную уязвимость от ракетно-ядерных ударов. Сегодня Договора по ПРО нет. Вместе с тем, военно-стратегический анализ одностороннего решения США позволил Президенту России официально подтвердить имевшиеся оценки о том, что в обозримой перспективе американская система ПРО не сможет серьезно угрожать национальной безопасности России. Такая уверенность основана, безусловно, не только на выверенных военно-технических расчетах, но и на политических прогнозах и оценке перспектив развития российско-американских отношений и ситуации в мире.
Тематический круг московских договоренностей включает вопросы ПРО. Область взаимодействия здесь определена Совместной декларацией о новых стратегических отношениях, которая фиксирует намерение сторон работать совместно в сфере ПРО. В нынешней ситуации расширение практического сотрудничества России и США в области ПРО в сочетании с информационным обменом по противоракетным программам, испытаниям и осуществлением мер доверия будет отвечать интересам РФ. В перспективе же, при дальнейшем поступательном движении России к военно-политической и экономической интеграции с Западом, роль ядерного баланса в большей степени будет сводиться к "страховому полису", чем к системообразующему принципу.
Совершенно очевидно, что сохранение и упрочение стратегической стабильности - задача не только России и США, но и международного сообщества в целом. Наглядное подтверждение этому - всеобщее обсуждение мировым сообществом на различных уровнях решения США о выходе из Договора по ПРО. Это было вызвано не просто интересом, а серьезной обеспокоенностью за состояние стратегической стабильности, стремлением внести свой вклад в решение возникших проблем.
В определенной мере можно говорить о глобальной стратегической стабильности как о состоянии международной безопасности, являющейся результатом политических, экономических, военных и других мер, проводимых государствами. Но при этом нельзя не помнить о сохраняющихся глобальных международных угрозах.
Среди первых в перечне новых угроз и вызовов стоит процесс распространения ядерного и другого оружия массового уничтожения. С развитием соответствующих технологий и расширением информационного пространства создание ядерного оружия и средств его доставки может стать доступным многим заинтересованным странам. Потребность в этом, безусловно, подогревается региональной нестабильностью.
И здесь на сегодняшний день не все в порядке. Существует реальная опасность возрастания потенциала напряженности между странами, обладающими ОМУ. Нельзя исключить того, что новые ядерные государства могут рассматривать ядерные средства как оружие поля боя. С учетом того, что они не имели практики использования классических принципов стратегической стабильности и не располагают отработанными системами боевого управления и предупреждения о ракетном нападении, вероятность применения ядерного оружия, скажем, в Южной Азии остается высокой. В отсутствие двусторонних и региональных механизмов обеспечения безопасности, такая ситуация представляет реальную угрозу.
Для укрепления глобального режима стратегической стабильности имеет вполне определенный смысл расширение и углубление комплекса мер, противодействующих распространению ракет и ракетных технологий. Здесь должны быть востребованы новые идеи в этой сфере, такие как российская концепция Глобальной системы контроля за нераспространением ракет и ракетных технологий, проект Кодекса поведения в ракетной области, подготовленный странами-участницами РКРТ, российский подход к формированию Глобального режима ракетного нераспространения.
СЕРЬЕЗНУЮ угрозу глобальной стратегической стабильности представляет международный терроризм, имеющий давнюю историю. Однако сегодня проявление последствий глобализации в криминальной сфере в сочетании с другими факторами (национализм, сепаратизм и другие) привели к качественному росту международных террористических организаций. В борьбе с этим злом малоэффективны современные методы ведения войны, невозможно это сделать и силами спецслужб. Здесь необходимы коллективные действия, коллективные органы оперативного руководства, радикальный пересмотр международно-правовых норм в области борьбы с терроризмом.
Нельзя не отметить, что международный терроризм, как и другие транснациональные структуры, появляющиеся в процессе глобализации, не всегда может быть идентифицирован с каким-либо одним государством. Это чаще всего - надгосударственные структуры. Поэтому и воздействие должно быть нацелено не на государство, а непосредственно на структуру организаций международного терроризма. Такие воздействия должны сочетаться с мерами экономического, социального, информационного характера. Использование громадных военных ресурсов ведущих стран само по себе еще не гарантирует успешного противодействия новым угрозам.
В то же время силовая модель стратегии антитеррористических действий способствует ослаблению принципов, препятствующих применению силы в международных отношениях, уменьшает доверие к международно-политическим механизмам. Обоснованные подозрения в наличии более широких целей и иных задач в разворачивающейся борьбе с международным терроризмом испытывают многие страны. Возможность проецирования силовых акций на территорию суверенных государств вызывает их тревогу и не стимулирует активизацию усилий в ограничении вооружений и нераспространении ОМУ.
Вполне очевидно, что формирование расширенного видения стратегической стабильности не может основываться на геополитическом фокусе интересов какой-то одной страны, будь то Россия, или США. Концептуальные решения, основанные на развитии и адаптации международного права, должны быть результатом общих долговременных усилий всех заинтересованных государств.
Именно в миропорядке, основанном на верховенстве права, многосторонних механизмах регулирования международных отношений, Россия видит наилучшие условия для реализации своих национальных интересов, более надежного обеспечения глобальной безопасности.
